Онлайн книга «Лихая гастроль»
– Скверно я себя чувствую! – А кто же в этом виноват, позвольте полюбопытствовать? – Я вам сразу говорю, что буду жаловаться на ваш произвол, – устало проговорил мошенник. – Мало того, что вы меня увели посредине улицы ни за что, продержали в камере со всяким сбродом, так вы еще и издеваетесь! Я знаком с самим министром внутренних дел, и для вас это просто так не пройдет. Откинувшись на спинку стула, Григорий Васильевич с легкой улыбкой наблюдал за мошенником, – в каждом из них прятался нереализованный артист. Попади они в свое время на сцену, так театральная культура сделалась бы несравненно богаче. А этот экземпляр своим присутствием может запросто украсить сцену МХАТа. Аристов добродушно улыбался: – Вы даже не представляете, сколько раз мне приходилось слышать подобные слова. – Я имею право знать, в чем меня обвиняют! – Давайте для начала представьтесь, кто вы такой? – Хм… Хватаете человека в центре Москвы и даже не знаете, как его зовут? Оригинально! Я князь Иван Федорович Курагин. Вам говорит о чем-нибудь это имя? Григорий Васильевич рассмеялся: – Разумеется! Оно мне о многом говорит. Полноте вам, я уже слышал эту историю, меня интересует ваше настоящее имя. – Не знаю, что у вас на уме, но Иван Федорович Курагин – мое настоящее имя! Если бы я знал, что полиция захочет бросить меня в каземат на растерзание ко всяким разбойникам, так я бы непременно захватил с собой паспорт. Где-то в области селезенки ворохнулось какое-то туманное сомнение. – Кто-нибудь может подтвердить вашу личность? – Несомненно! Можете спросить обо мне предводителя дворянства князя Петра Ивановича Разумовского, можете полюбопытствовать у действительного тайного советника князя Александра Алексеевича Закревского; я на короткой ноге с обер-прокурором Константином Петровичем Победиловым, с обер-гофмаршалом Василием Степановичем Орловым… – принялся задержанный сыпать известными не только в Москве, но и во всей России именами. – Я бы вам советовал говорить правду, если не желаете на три года угодить в арестантские роты, – пригрозил Григорий Васильевич, насупившись. – О какой правде вы хотите услышать, любезный? – О том, как вы давали концерты. – Никаких концертов я не давал! – Тогда ответьте мне на вопрос, что вы делали на Тверском бульваре? – Более идиотского вопроса я не слышал за всю свою жизнь. Что я там мог делать? Сидел на лавочке и дышал свежим воздухом, как вдруг на меня со всех сторон налетели ваши архаровцы, скрутили мне руки, надавали тумаков и препроводили в арестантскую. Я буду жаловаться! – неожиданно взвизгнул мошенник. – Почему же вы взяли у господина, который затем вас арестовал, конверт? – Как же мне его не взять, если он должен был мне передать этот конверт! – Так вы с ним знакомы? – Не имею чести знать. – А что было в конверте, знаете? – Разумеется, знаю: в нем были деньги! – Ага, вот видите, значит, вы признаетесь в том, что вы мошенник! – торжествующе воскликнул Аристов. – Боже мой, это просто какой-то кошмар! Отпустите меня немедленно! – Вот что, Николай, пригласи нашего свидетеля. Через несколько минут в сопровождении Кривозубова со смущенно перекосившимся лицом в кабинет робко вошел Терентий Платонович. Было заметно, что казенная полицейская обстановка действует на него крайне угнетающе, а тут еще строгий взгляд начальника сыска, от которого так и хотелось укрыться ладонями. Показав на вошедшего Мисаилова, Григорий Васильевич спросил у арестованного: – Вы знакомы с этим человеком? Оглядев презрительным взглядом переступающего с ноги на ногу Мисаилова, тот презрительно ответил: – Не имею чести быть знакомым. – Ну, да, конечно… – кивнул головой Аристов, явно ожидавший подобного ответа. – Как же может быть иначе. – И, повернувшись к Терентию Платоновичу, спросил: – А вы, любезный, узнаете этого господина? – Э-э… Кхм… Я его впервые вижу. Григорий Васильевич посуровел: – То есть как впервые?! Посмотрите внимательнее. Терентий Платонович подошел поближе, близоруко прищурившись. – Ага, похож! – обрадованно протянул он. – Похож! Как же это я так запамятовал! Прежде я на Никитской жил, так этот господин в соседнем подъезде обитал, помню, он мусор подле парадной выбрасывал, так дворник Рахим ему еще метлой грозил и в полицейский участок грозил пожаловаться. Попался, злодей! Будешь теперь знать, как безобразничать! – Какой мусор?! Какой сосед?! – вскочив, прокричал Аристов. Терентий Платонович выглядел малость смущенным. – Виноват-с! Обознался. Похож, но не он, – ответил Мисаилов. – Тот постарше будет и покруглее. Да и уши чуток оттопырены… Не он, ваше превосходительство, – страстно заверил Мисаилов. – Теперь точно видно, что не он. У того рожа понахальнее будет. – Вы уверены? – уныло переспросил Аристов. – Точно уверен. У того, что в парадной безобразничал, нос погорбатее будет, а у этого прямой. – Черт бы вас побрал с этим мусором! Я вас спрашиваю, вы узнаете в нем того господина, который предлагал вам должность вице-губернатора и ордена? – Никак нет, ваше превосходительство, – перепугался Терентий Платонович, – это не он! – Все, вы свободны, – устало распорядился Григорий Васильевич. – Ежели вам надо чего, так я всегда готов, – охотно отозвался Мисаилов, пятясь к двери. – Я всегда на страже правосудия. Наконец Терентий Мисаилов ушел, зацепив напоследок носком ботинка низкий порожек. – Так вы, стало быть, князь Курагин? – Вижу, что вы сомневались. – Вы уж извините, что так получилось, ваше сиятельство. – Кхм… Что случилось, то случилось, – хмуро обронил князь. Подняв со стола рисунок, Григорий Васильевич показал его князю. – Вам знаком этот человек? Едва взглянув, Иван Федорович произнес: – А то как же! Именно этот человек хотел купить мой особняк. – Вот как… весьма интересно. Но он еще его не купил? – Верно, не купил. – Так почему же он проживает в вашем доме? Князь выглядел слегка сконфуженным. – Понимаете, в чем дело… Я совершенно недавно вернулся из-за границы. А в Европе столько соблазнов… в общем, я наделал кое-каких долгов. И единственный способ, чтобы рассчитаться с кредиторами, так это продать московский дом. Желающих купить дом среди моих знакомых не нашлось, и поэтому я дал объявление в газету о его продаже. Уже на следующий день ко мне пришел очень представительный молодой человек, в хорошем дорогом костюме, с прекрасными манерами… |