Книга Кто хочет спать с миллионером?, страница 21 – Людмила Милевская

Так продолжалось до тех пор, пока Граблин не познакомил Галину с коллегой. Ванек (чех и журналист) от скуки невзначай заглянул в их кабинку. Тут уж пошли совсем другие дела: мгновенно завязалась традиционно мужская дружба (крепкая, градусов сорок), и Галина невольно начала выступать в роли наперсницы. Не сходя с места, ей открывались (то одним, то другим) страшные тайны. Оказалось, что Ванек внебрачный сын испанского гранда, а Граблин вообще отец всех детей.

Всех, кроме дочки Галины.

Здесь Ванек зачем-то признался и даже покаялся в том, что болеет мечтой — мечтой о высокой и чистой любви. Граблин, как ребенок, порадовался:

— А я, слава богу, такой гадости от баб не цеплял. Вот триппер однажды подхватил от медсестры, но это как насморк. Она же и вылечила. Жениться дважды хотел, но и это бесследно прошло. Да и на ком, брат, жениться? — спросил он у Ванека.

Ванек выразительно уставился на Галину. В этом месте сердце Галины не выдержало: облилось кровью, часто забилось и заныло не сердечной — зубной болью, которая (как известно) самая сильная.

— Граблин, — взмолилась она, — на мне и женись! Чем я тебе не жена? Глянь на меня!

Граблин нехотя глянул. Чех посмотрел с удовольствием, усиленным градусами. Галина энергично занялась саморекламой.

— Я красивая, умная, ласковая, хозяйственная! — искренне перечисляла она.

— Да, хорошая, Галка, ты баба, — душевно заверил Граблин. — Хорошая, но слишком добрая. Не можешь никому отказать.

После такого признания Ванек немедленно пожелал пригласить внезапных друзей в свой дом.

— В Прагу? Прямо сейчас? — испугалась Галина и радостно согласилась:

— Едем!

— Да нет, — просветил се Граблин, — не в Прагу. Ванеку его фирма дачу снимает в Лисьем Носу. Мы там в картишки, бывает, режемся по нужде и от скуки.

Взяли такси, поехали в Лисий Нос. В дороге Ванек жался к Галине и ломано объяснял, что он отморозок. Дружно все возразили, даже таксист.

— Почему вы не верить? — обиделся Ванек.

— Потому что «отморозок» плохой человек, а ты очень хороший, — пояснила Галина.

— Ага! Тогда я отмороженный! — поправился Ванек.

Граблин его просветил:

— Это одно и то же.

— Ну не знаю, — впал в задумчивость Ванек. — Тогда я, может, мерзавец? Или мерзкий?

— Ты на что намекаешь? — отодвигаясь, спросила Галина.

В отчаянии чех признался:

— Я очень ваш холод боюсь и страшно люблю тепло. Особенно женское.

Граблин его успокоил:

— Тогда ты, братишка, мерзляк. На, глотни из горла, сразу согреешься.

— Согреюсь не так. Водка не женщина, — мудро изрек Ванек и, с обидой взглянув на Галину, предложение не отклонил, глотнул.

Она напряглась и шепнула на ухо Граблину:

— Кажется, твой чех ко мне пристает.

Тот заверил:

— Не бойся, как приедем, сразу возьму его на себя.

— В каком смысле? — испугалась Галина. — Ты что, уже гом?

— Еще чего! — обиделся Граблин. — С Ванеком у нас отношения деловые.

— Это как?

— Сразу сядем за карты. Он азартный, а у меня в кармане дыра. Все в нее исчезает. Надо срочно поправить финансы.

Галину перспектива насторожила.

— А что мне делать, пока ты будешь финансы свои поправлять? — капризно проныла она.

Граблин обнял ее и поставил вопрос ребром:

— Новую шубу хочешь?

— Конечно, хочу, — оцепенела Галина.

— Вот и будешь Ванека отвлекать.

— Как?

— Титьками трясти над столом, глазками игриво постреливать. Ванек до наших баб безобразно охочий, особенно до красивых.

Комплимент растопил окончательно мягкое сердце Галины.

— Хорошо, за шубу я и не на такое согласна, — шепнула она.

Сказано — сделано. Ввалились в дом Ванека, сели за стол: часто пьют, редко закусывают, мужчины дуются в карты, Галина глазки им строит. Граблин глазок не замечает, но регулярно проигрывает.

Ванек, напротив, и выигрывает, и на глазки весьма реагирует. И вот наступил трагический момент, когда Граблин вдрызг проигрался. Убитый горем, он пьяно шепнул на ухо Галине:

— Подруга, спасай. Бился ради тебя.

— Я бы рада спасти, — посочувствовала она, — но в картах мало что понимаю.

Граблин взбесился:

— Да на кой мне твое понимание? Не видишь, чех меня обувает! Хочу отыграться, а с бабками по нулям. Короче, приготовься, ставлю на кон тебя, свое самое дорогое.

— И долго мне там стоять? — сердито осведомилась Галина.

— Пока шубу не выиграю, — бодро заверил Граблин и с тихой тоской добавил:

— Или не проиграю тебя, верную подругу свою.

— А что будет, если ты меня проиграешь?

— Придется тебе с чехом ночь провести.

Верная подруга закатила глаза. Взглянув на часы, Граблин ее успокоил:

— Не дрейфь! Там осталось той ночи…

Галина отрезала:

— Это невозможно. Ни ночь, ни ее остаток чеху не светят. Даже и не проси.

Своим заявлением она основательно огорчила верного друга.

— Без ножа режешь меня! На порядочность, блин, пробило! — взъерепенился Граблин и, наткнувшись на жесткий взгляд, срочно взмолился:

— Галочка, солнышко, выручай!

— Не могу!

Он напомнил:

— Ты же добрая, выручала всегда.

— А сейчас не могу, — отчаянно прошипела Галина. — Хочу, но не могу.

Бедняга Граблин очумело спросил:

— Почему?

Она уклончиво пояснила:

— У меня эти, ну сам понимешь.

Он не понял:

— Что у тебя?

— Дни критические, дурак, — рассердилась Галина бестолковости друга.

И это ее сообщение сочувствия не нашло.

— Что? Критические дни? А у меня какие? У меня что, не критические? — мгновенно входя в раж, завопил оскорбленный Граблин.