Книга Бешеная стая, страница 23 – Михаил Нестеров

Боясь спугнуть удачу, я поспешил к генералу Приказчикову, а по пути еще и еще раз ставил себя на место префекта в юбке. Сидя в ее роскошном кожаном кресле, я сделал еще больше: положил ноги на стол и раздвинул их.

От Преображенский площади до генеральского дома я добирался полтора часа. Устроившись напротив генерала, я спросил его:

– Готовы ли вы тряхнуть на этот раз нижним грязным бельем при постороннем?

– Да.

– Ваш сын был судим за грабеж. Вы пытались обойти этот вопрос стороной, хотя о своей судимости Родион упоминает в своем дневнике…

– Да, я хотел обойти этот вопрос, ты прав, но не скрыть. – Он выдержал паузу. – Родион мог бы получить солидный срок, однако мои связи помогли ему отделаться легким испугом.

– А что, ваши связи не могли поглубже повлиять на судей?

Я знал ответ и знал, что не услышу его от этого старого человека. Николай Ильич уже в ту пору пропитался ненавистью к приемышу и, может быть, решил его проучить. По большому счету это он вынес решение, а не судья, и отправил сына за решетку. Эти восемнадцать месяцев стали наказанием для одного и отдыхом для двух других. Но все когда-нибудь кончается. Кончился срок, и Родион вышел на свободу. Его приемные родители только начинали привыкать к спокойной жизни, и возвращение Родиона по сути дела нарушило тишину и спокойствие в их доме. Глава семьи отправляет сына в армию, выбивая еще один семейный отдых. Мою правоту отчасти подтвердил сам Николай Ильич:

– В общей сложности за решеткой Родион провел полтора года, зато сразу из мест заключения – в армию.

– Этакая своеобразная закалка? – спросил я. – Почувствуйте разницу?

– Можно и так сказать. Я выбрал для него войска специального назначения.

– Да, я узнал об этом из дневника. Он охранял ракетные комплексы. А что потом, когда он пришел из армии?

– Я дал ему все: деньги как начальный капитал. Он мог открыть свое дело, а я был готов отдать ему свои связи. Почему он отказался от всего этого в пользу насилия и грабежей?..

Я мог продолжить вместо генерала: потому, что в жилах вашего сына текла другая кровь, может быть, грабителя и убийцы; наследственность во всей своей красе. Я слышал об уникальных случаях, когда больные с пересаженным сердцем вдруг приобретали привычки своего донора: менялись музыкальные вкусы, пристрастия в одежде и еде и так далее.

– Вы сказали, что хотели дать Родиону деньги как начальный капитал. Почему вы не сказали прямо: вы хотели откупиться от него?

Видимо, генерала насторожил мой вопрос, и он отрезал:

– Не пытайся выяснить источник моих доходов. Я состоятельный и все еще влиятельный человек – это все, что тебе нужно знать.

– Я могу лишь предположить: разруливая финансовые потоки у себя в Минобороны, одним потоком вы посадили Ирину Непомнящую в сенаторское кресло, а дальше замутили совместный бизнес: у вас деньги и связи, у нее – власть. Не провожайте меня. Дорогу в свою комнату я найду сам.

По дороге я представил жуткую картину: молодой еще Николай Приказчиков с умилением смотрит на годовалого малыша, которого собирается усыновить, и шепчет: «Песик, песик, иди ко мне…»

На следующий день я встретился с Виталиком Аннинским в тесноватом и прокуренном помещении букмекерской конторы. Здесь круглый год предлагали клиентам для прогноза до десяти популярных событий. Исключение – конец декабря и начало января, когда спортивная жизнь уходила в тень рождественских и новогодних праздников.

– Ни разу здесь не был, – признался Виталик, озираясь, как в глухом лесу.

– Но в моей конторе был? – я кивнул на северную стену, за которой располагался мой «гадюшник»: стол и два стула. – Может, сделаешь ставку?

– Никогда раньше этого не делал…

– Так я тебе сейчас все объясню, – перебил его я и пустился в рассказ о том, что, как и в любой похожей конторе, здесь букмекер принимает ставку клиента на исход какого-нибудь матча (сам букмекер и многие игроки называли это событием), удерживая процент от суммы. Все ставки на данный тираж складывались, образуя пул – общий призовой фонд, а потом распределялись между победителями, теми, кто сделал верный прогноз. Коэффициент напрямую зависел от количества ставок на текущий результат. Чем ниже число ставок, тем выше коэффициент.

– Ищу одного человека, – сказал я, из полутора десятков событий выбирая финал между немецкой и французской теннисистками, проходивший в Далласе. Я был из тех, кто ставил на «темную лошадку», но эти спортсменки были равны; я поставил на немку. Букмекер знал меня как облупленного и дежурно улыбнулся. Из других событий я выбрал футбол и понадеялся, что сделал верные прогнозы. Виталик, наблюдая, как я сорю деньгами, спросил:

– Надеешься на выигрыш?

– Посмотри вокруг – здесь нет никого, кто надеется проиграть. Если я сделаю неверный прогноз в большинстве матчей, то не получу ничего, а мои средства направятся в счет джек-пота следующего тиража.

– Деньги на ветер.

Я так не считал. Просто, играя на тотализаторе, я как бы поддерживал себя в тонусе, был, что называется, на гребне волны. И никуда ехать не надо, только перешагнуть порог.

– Не хочешь сыграть? – спросил я.

Он покачал головой.

– Говорят, эта штука затягивает.

– Что верно то верно. Однажды я чуть было не сорвал куш! Ошибся всего в одном прогнозе. Но и без этого сорвал немало: общий призовой фонд распределяется по нескольким категориям.

– Я не шарю в этом вопросе. Ты сказал, что ищешь одного человека, – поторопил меня Аннинский, почесывая небритый подбородок и поглядывая на настенные часы.

– Да, – приступил я к делу. – В открытых источниках на этого человека я ничего не нашел.

– А должен был?

– Ну, когда без вести пропадает молодой, под два метра, пышущий здоровьем человек, а следом за ним и его родной брат, то, согласись, родственники и знакомые используют любую возможность заявить об исчезновении: радио, ТВ, Интернет, пресса.

– Я сталкивался с ситуациями, когда пропал молодой и здоровый, и хрен с ним. Десятки случаев. С глаз долой.

– Так мог подумать один человек – или родственник, или знакомый, или сослуживец. Но не все сразу, согласись?

– Вариант – похищение с целью выкупа. Родственники будут молчать, пока не наскребут нужную сумму. Если заложника увезли на Северный Кавказ, дело может затянуться на месяцы и годы. И счетчик может тикать. А был такой случай. Пропала девушка, родители выступили по телевизору с обращением к пропавшей дочери: «Пожалуйста, доченька, сообщи нам, что ты жива и здорова, что ты счастлива. Потому что, если мы поймаем тебя сами, мы оторвем тебе голову!»