Онлайн книга «Японская пытка»
— Бензин в баке остался? — поинтересовался Ихара. Для наглядности вольнонаемный охранник завел мотор. — Судя по датчику, им хватило бы еще километров на десять. Ихара вслушивался в постукивание двигателя, словно тот мог подсказать ему ответ. — Куда они могли направиться, бросив машину? — спросил доктор медицины. Вольнонаемный пожал плечами в ответ. — Взлетаем, — раздраженно бросил Ихара. Затея с контролируемым побегом все больше начинала его раздражать. Контроль над убежавшими «бревнами» ускользал сквозь пальцы. Он не имел ни малейшего представления, где сейчас находятся беглецы, чем занимаются, какие у них — вооруженных огнестрельным оружием — планы. Начальнику отдела даже вспомнились классические японские стихи: «О время, ты, как песок на морском берегу, утекаешь сквозь пальцы!» Поэт, живший за семьсот лет до рождения Ихара, как в воду смотрел. Время, отпущенное на установление контроля над беглецами, шло, а их теперешняя судьба оставалась так же туманна, как берег солончакового озера, затянутый дымом пожара. — Летим дальше, — Ихара заспешил к самолету. Он вглядывался в степь через остекление кабины. Внизу замаячила черная точка. — Машина? — спросил Ихара у пилота. — Похоже, — пилот стал снижаться. Самолет сделал несколько кругов над замершей в степи машиной с будкой. Вскоре Ихара убедился, что это машина из их гаража — на ней перевозили заказы «Отряда 731» с армейских складов Квантунской армии, расположенных вблизи границы с Монголией. Как знал Ихара, в ближайшее время в ней должны были переправить и вознаграждение для сотрудников «отряда» от командующего Квантунской армией. Нехороший холодок разлился по его телу. — Идем на посадку, — нерешительно приказал он. Пилот сел в степи. И вновь вольнонаемные не дали Ихара первому подойти к машине, обследовали ее. — Там пусто, — доложили наконец ему. — Совсем никого? — удивился Ихара. — Там, в машине, находится наш связанный сотрудник. Он в невменяемом состоянии. Мы не знаем, в чем дело. Ихара выбрался из самолета, подошел к знакомой ему машине, заглянул в будку. Среди разодранных бумажных мешков и перевернутых ящиков лежал водитель, он был мертвецки пьян, сколько ни тряс его Ихара, он так и не смог выдавить из него вразумительного объяснения. — Что произошло? — спросил он у вольнонаемного. — Они подперли педаль газа монтировкой и пустили машину в степь. Сколько она ехала, я не знаю. — Пусть просыпается, — начальник отдела срезал жгут, стягивающий руки водителя за спиной. — Взлетаем. Ихара не имел представления, как далеко могли уйти беглецы. Единственная надежда оставалась на степь, где каждый человек, как на ладони, да еще на завербованного в группе побега, он должен был найти способ дать знать, где сейчас находятся беглецы. * * * Беглецы с тяжелыми мешками за плечами подходили к стойбищу монгольского скотовода. В низине виднелась проклюнувшаяся после зимы и затянувшейся весны зеленая трава. Отара овечек паслась между войлочными юртами. Хозяин выехал навстречу гостям на мохнатом монгольском жеребце и тревожно смотрел на приближающихся чужаков. Особо его смущал карабин за плечами Ричарда. Однако американец и спас ситуацию. Он сразу же достал деньги. Потрясая в воздухе пачкой иен, он крикнул: — Нам нужен кров и еда! Хотя монгол не понял ни единого слова, но вид денег подействовал не хуже гипноза. Гостей, несмотря на их экстравагантный вид, тут же пригласили в юрту. Николай лежал на ковре в юрте, рдел углями очаг, дочь хозяина подносила ему приготовленный по рецепту Ричарда коктейль — три четверти родниковой воды и одна треть медицинского спирта. Зная местные обычаи, Николай не сомневался, что монгол постарается подложить ему в постель на ночь свою дочь. Живущие в изоляции скотоводы практиковали обновление крови в роду. Стоило Галицкому достать сигарету, как дочь хозяина тут же возникала перед ним, перебрасывая уголек с ладони на ладонь, чтобы дать прикурить. Другие беглецы нежились на коврах, они уже объелись, обпились. — Я пойду займусь монастырской гимнастикой, как говорил нам учитель, — Чунто поднялся с ложа. — Он говорил, что нужно говорить с камнями, слушать их. — Боже, — вздохнул американец, опять эти бредни начинаются. Тибетский монах вышел на улицу. Николай лежал на ковре, пропуская мимо ушей то, что говорила ему монголка — дочь хозяина. — У меня такое чувство, что кто-то из нас сливает информацию Ихара, — говорил захмелевший от медицинского спирта Ричард. — Сам посуди, ну откуда они узнали, что мы прячемся на озере? Зачем, не знаю. Постарайся сам ответить на этот вопрос. В сознании Николая словно молния сверкнула. Он поднялся и вышел из юрты. Ямадо сидел у загона с овцами и что-то чертил палочкой на земле. — Где Чунто? — спросил Николай. Ямадо махнул рукой. Галицкий увидел тибетского монаха, тот стоял на возвышенности, поднимал руками белые камни. Держал их, а потом опускал. Поручик решительно зашагал к нему. — Что ты тут делаешь? — спросил он, глядя на склон возвышенности. Чунто успел выложить белыми камнями четкий треугольник. — Занимаюсь монастырской практикой, — прозвучало в ответ. — Его будет видно с самолета, — прошипел Галицкий. — Ты предавал нас, сдавал Ихара. Зачем? Монах побледнел. — Они арестовали моего наставника, сказали, что убьют, если не стану с ними сотрудничать. Мужчины сцепились, покатились с возвышенности. Они кусали друг друга, пытались душить. Со стороны юга в небе показался легкомоторный самолет, он прошелся над возвышенностью с выложенным на склоне треугольником, заложил вираж и вернулся к стойбищу. — Урод, — хрипел Галицкий, подминая под себя монаха. — Как ты мог, мы тебе доверяли? — Они захватили моего наставника, — Чунто передумал сопротивляться, он обмяк и целиком отдал себя в руки Галицкому. Это и решило его судьбу. Николай не мог убить сдавшегося. — Пошел прочь! — крикнул он, отталкивая монаха. Тибетец покатился по склону. В пылу схватки Николай не услышал в небе стрекот пропеллера. Легкомоторный самолет заходил на стойбище. — Что происходит? — подбежал к поручику Ричард, он смотрел вслед убегающему монаху. — Потом объясню, уходить надо. Он нас предавал. Самолет прошелся над самыми головами беглецов. Ямадо уже выскочил из юрты и смотрел в небо. — Нам нужно три хороших коня, — втолковывал хозяину-монголу Николай. — Три, — он выбросил пальцы. — И седла! |