Книга Небесная птаха, страница 27 – Диана Рейдо

— Обидно, — пробормотала Мирабель. — Наверное, очень красиво, когда вокруг все словно загорается. Такая богатая палитра красок на закатном небе, это что-то… Розовый, лиловый, малиновый…

— Ага, — подхватил Дик, — а еще оранжевый, желтый, медный… Вот вместо того, чтобы сожалеть о не улетающих в закат пилотах, вернулась бы к своему делу.

— Это к какому?

— Ты вообще планируешь снова начать рисовать?

— Ну не знаю… Все это так запутано, да и вообще…

— По-моему, ты просто не хочешь этого делать, — сухо сказал Дик.

— Поживем — увидим.

Дик не был настроен на философский лад:

— Еще немного, и я вспомню про то, как кто-то зарывал свой большой талант в землю, за что уже получил от жизни щелчок по носу.

— Как, разве ты на ее стороне? — удивилась Мирабель.

— Не склонен вставать на чью бы то ни было сторону. Но согласись, что своим образом жизни и поведением ты сама создала определенные предпосылки для дикой выходки Мардж.

— Может быть, — сонно пробормотала Мирабель. — Знаешь… Давай поговорим об этом завтра. Я не хочу думать об этом сейчас. Я подумаю об этом позже…

— Мирабель, я хотел поговорить с тобой…

— О чем?

— О важных вещах.

— Боже мой, только не это… Дик, пожалуйста! В последние дни мы с тобой только и делали, что говорили о важных вещах. Сначала о моем муже, Канингеме.

— Вот о нем…

Мирабель, не слушая, продолжала:

— О больнице. О моей пневмонии. О богемном образе жизни и стипендии в Нью-Йорке. Сегодня мы уйму времени обсуждали подлый поступок моей сестры, сначала с тобой, потом с ней. Еще и она захотела «серьезно» со мной поговорить. Дик, если я пройду еще через один такой разговор, я закричу. У меня уже голова лопается. Ни о чем не хочу думать. Может быть, когда-нибудь… Через день. На следующей неделе. Через месяц. А может быть, и в следующем году… Но только не сегодня, прошу, не сегодня… У меня от умных мыслей начинает чесаться голова и дым идет из ушей. Может, хоть ты меня пожалеешь?

— Можно подумать, тебя надо жалеть, — снисходительно проворчал Дик, но решил отложить тягостные разговоры на потом.

Может, Мирабель права. Может, и впрямь стоит отложить на потом темы, которые не имеют отношения к сегодняшнему ужину, бипланам и упоительным краскам вечернего неба. Несколько дней вряд ли что-то изменят…

Наутро Мирабель, проснувшись после крепкого долгого сна и открыв глаза, ощутила рядом с собой непривычную пустоту. Еще раньше, чем она повернула голову, она коснулась рукой соседней подушки и поняла, что Дика в постели нет.

Она нашла его в ванной. Он методично брился, соскабливая остатки щетины, при этом даже напевал какой-то веселенький мотивчик, но имел какой-то собранный, серьезный вид.

— Привет, — сказала Мирабель.

— Привет. — Он не повернулся к ней, лишь слегка кивнул.

Мирабель насторожилась:

— Дик, что-то случилось?

— Нет. С чего ты взяла?

— Знаешь… Ты не такой, как обычно, — медленно проговорила она.

Он пожал плечами:

— Глупости… Ничего не случилось. По крайней мере, плохого.

— А хорошего?

— Тоже пока не случилось. Просто мне надо улетать, Мирабель.

— Улетать или улететь? — Она прищурилась.

Дик поправился:

— Ну конечно же улететь.

— И…

— И вернуться.

— Когда?

— В ближайшие дни. Я не знаю точно.

— Что ж… Раз ты так решил…

— Мирабель, я ничего не решал. Да не переживай ты так — это всего лишь необходимость. Я слетаю по делам и вернусь. А ты пока займись чем-нибудь полезным. — Он хотел добавить «займись своими картинами», но передумал и просто улыбнулся. Пожалуй, не стоит давить на нее. Всему свое время… — Малыш, сделай доброе дело.

— Какое?

— Пожалуйста, приготовь завтрак. Я уже не успеваю. А лететь голодным не хотелось бы.

— Разве тебе не надо заправиться? — машинально уточнила Мирабель.

— Я уже заправился. Пока ты спала, я взял машину и прокатился до бензоколонки и до биплана. Кстати, машину я тоже заправил.

— Спасибо.

— На здоровье.

Мирабель натянула полотняное летнее платье и отправилась на кухню. В голове надоедливой мухой жужжала липкая мысль: он улетает, он улетает, он тоже бросает ее, ее все бросают…

В расстроенных чувствах она принялась тереть морковку и сыр для салата, резать огурцы с помидорами, и едва не порезала палец. В холодильнике со вчерашнего вечера оставались кусочки жареной курицы, их требовалось лишь слегка разогреть.

На кухню вошел Дик, поймал ее сумрачный взгляд и подмигнул, пытаясь приободрить.

— Какая ты молодец, стол уже накрыт, — заметил он.

Мирабель только кивнула в ответ.

Позавтракав (завтрак проходил в молчании, которое Дик тщетно пытался развеять, время от времени бросая в пространство добродушные шуточки), они поднялись из-за стола. Мирабель подошла к раковине и принялась сосредоточенно мыть посуду.

— А ты не хочешь со мной попрощаться? — поинтересовался Дик.

— Пока.

— Мирабель, посуда может и подождать, — заметил он.

— У меня правило: всегда сразу после еды мой посуду.

Дик подошел к ней, решительно закрутил кран с водой, взял из ее рук губку, отложил в сторону и, подняв Мирабель на руки, посадил на подоконник.

— Посмотри на меня, пожалуйста. Не нужно обижаться. Зачем ты на меня обижаешься?

— Я не обижаюсь, — пробормотала Мирабель.

Дик засмеялся:

— Да, ты не обижаешься. Ты дуешься. Наверняка ты решила, что тебя все бросают, что ты мне до смерти надоела и я жду не дождусь, когда смогу удрать от тебя на другой конец страны на своем быстром самолетике. Угадал?

— Нет.

— Да. Я уже успел немного изучить тебя, Мирабель. Ты ведешь себя, как капризный маленький ребенок. Тебя никто не оставляет. Просто есть дела, которые необходимо сделать для общего же блага.

— Понимаю, — тихо пробормотала Мирабель. — Прости меня. Просто…

— Не нужно ничего говорить. Ты просто привыкла к тому, что тебя все бросают.

— Кто меня бросал?

— Все, Мирабель… Тебя всю твою жизнь оставляли и покидали.

— Только не нужно проводить здесь сеанс доморощенного психоанализа.

— Ты права, здесь действительно не стоит. Лучше наверху: там есть кушетка, точь-в-точь как в кабинетах у специалистов.