Онлайн книга «Дети луны»
|
Было за полночь. После смерти Гибера Арнсбат принял на себя его обязанности, и теперь самое время идти к укреплениям. Проверить посты. И не дай бог ночной штурм, как уже случалось. Зима-то какая никчемная, ни тепла, ни холода настоящего… Он шел по темному городу и думал: хорошо или плохо, что Даниэль сейчас далеко отсюда? Быть может, мы все погибнем, а он останется… Хорошо или плохо? Хорошо или плохо? В караульной башне не спал один Хайнц, остальные растянулись на лавках и на полу. В очаге трещало несколько поленьев. Было тепло, и стоял смрад немытых тел, слышались стоны и храп. — Как? — Тихо, — сказал Хайнц. — А люди? — Ничего. Отдрыхнутся — лучше воевать будут. «Послать его?» — размышлял Арнсбат, глядя в лицо старого солдата, где морщины мешались со шрамами. — Кому надо — тот не спит, — продолжал Хайнц. — На стенах тоже многие ночуют… городские. — Я взгляну. — Арнсбат поднялся по крутой лестнице наверх, подошел к бойнице. На том берегу горело несколько костров. И все… Внезапно он споткнулся, на что-то наступил. Шатнулся в сторону. Рядом, в нише стены, зашевелился какой-то ворох тряпья, что-то забормотали и из-под рогожи высунулось человеческое лицо, завешенное прядями спутанных волос, казавшихся во мраке угольно-черными. Арнсбат нагнулся, пригляделся. — Адри… — Это вы… А я уж подумала — на приступ лезут. Он усмехнулся, припоминая. — Давно я тебя не видел… А ведь соседи, дома ря дом стоят… — А я теперь там не бываю… — Где же ты живешь? — Здесь… «Бедная запуганная девчонка, — подумал Арнсбат, — боится одна». — А здесь что делаешь? — Воюю… Она поднялась на ноги, подтянув рогожу на плечи. Как ни было темно, Арнсбат разглядел, что одета она черт-те во что: в какую-то рваную мужскую рубаху с прожженными по краям рукавами, юбка из дерюги, ноги обмотаны тряпками. — Что это с тобой? — Платье и плащ совсем обгорели… когда пожар тушила на Северных воротах. — И как же ты воюешь? — Как все… не сидеть же. — Сколько тебе лет, Адри? — Будет шестнадцать. — А если убьют — не страшно? — Если сразу — чего же тут страшного? А город жалко — люди… дети маленькие… — Славная девка, боевая девка, — сказал Хайнц, по дошедший сзади, — тоже, видимо, проверял посты. — К оружию привыкла. Бургомистр разглядывал Адриану. Она была ниже его на полголовы. Странная мысль… Адриана тоже смотрела на бургомистра. «Здорово сдал, — думала она. — Постарел… а ведь видный был мужчина. Чего это он?» — Вот что, — сказал Арнсбат. — Пошли-ка вниз. Нужно поговорить. И ты тоже, Хайнц. Они вернулись в башню. Арнсбат, однако, не дошел до зала, толкнул дверь в пустую кладовую. Пошарил, нашел где-то огарок свечи. Ударил кресалом по кремню, зажег, налепил свечку на место выбитого кирпича. — До рассвета еще далеко, — пробормотал он. — Теперь так. Ты, брат, принеси какой ни на есть одежды с убитых. Поплоше, но не самую рвань. И поищи канат потолще и подлиннее. А ты останься. Он сел на пыльную скамью. Адриана продолжала стоять. Теперь только Арнсбат заметил, что за веревку, поддерживающую ее лохмотья, заткнут тесак. Арнсбат решил не тянуть. — Мне нужен человек — послать к Аскелу. — Что я должна сделать? — спросила она. — Конечно, жалко… я ведь тебя с младенчества помню… Девчонку, может быть, на смерть… Ты вот го ворила — если сразу. А если не сразу? Есть много вещей хуже смерти… — Я знаю. — Молчи и слушай. Раз ты давно на стенах, должна понимать, как нужна нам помощь. Вельф Аскел, если горы перешел, днях в четырех отсюда. За Вильманом. Если через десять дней не вернешься… — А если он мне не поверит, что я от вас? — Написал бы я письмо, да опасно — вдруг попа дешься? Они там, в ордене, грамотные… — У вас есть какая-нибудь вещь, которую он знает? — Погоди… Вошел Хайнц. — На, бери это барахло… — Слушай, Адри, переоденешься в мужское — так лучше, сама знаешь. Вокруг лагеря много бродяг ошивается… — Понятно. — Она взяла одежду в охапку, отошла в темный угол. — Хайнц, где ей лучше спуститься? Тот прикинул. — Между караульной и Восточными воротами. — Ладно, жди нас там. Веревку не забыл? Адриана снова вышла на свет. Рубаху оставила свою, поверх — ветхая куртка, холщовые штаны, на ногах — опорки, войлочная шапчонка засунута за ремень. — Ага, — она вытащила нож, намотала волосы на кулак и обрезала их. — Все равно свалялись. — Бросила волосы на пол. — Так. Нашел я. Вот ладанка с мощами святого Элигия, освященная папой. — Он расстегнул кафтан, достал серебряный образок на тонкой цепочке. — Он ее видел — похвастался я раз на пиру в ратуше… Спрячь хорошенько… Ему совсем не хотелось выходить наружу, в холодную тьму. — Да… был бы Даниэль здесь, послал бы его. Но он уехал. Что же делать — дело невеселое. — Дуракам всегда весело, — ответила она. Арнсбат снова взглянул на нее. Неужели одежда так меняет человека? Черт возьми… Но у нее и голос изменился… и взгляд… даже ростом она выше. Нет, с недосыпу мерещится. — Идем, — сказал он. Стоя рядом с Хайнцем, за креплявшим веревку, Арнсбат давал ей последние на ставления. — Десять дней — это крайний срок, а обернешься раньше — на шестые сутки от этих будем ждать тебя ка ждую ночь, я и он. Место запоминай. — Готово, — сказал Хайнц. Николас Арнсбат вздохнул. — Ну, с Богом, — и перекрестил посланницу. — На, возьми, — Хайнц протянул Адриане два сухаря, — больше нет. — Добавил, пока она прятала сухари за пазуху: — Как спустишься вниз, — коли никого нет, дернешь три раза. Тогда подыму веревку. Адриана обернулась к ним, видимо, что-то хотела сказать, но передумала, полезла в бойницу. — С Богом, с Богом, — повторил Арнсбат. Скрипнула натянувшаяся веревка, и голова Адрианы исчезла в тени. Вначале был слышен шорох упирающихся в стену ног, потом стих. — Лазить-то она умеет или нет, так и не спросил я ее, — заметил Хайнц. Арнсбат высунулся наружу. — Ничего не видать. — Может, напрасно ты это затеял? Нашли бы парня… — он осекся. — Дернули. Три раза. |