Онлайн книга «Дети луны»
|
Дальше, между столом и камином, на табурете сидел второй человек, гораздо моложе, однако уже не юноша, черноволосый и чернобородый, слегка сутулый, с внимательным узким лицом. Он был одет в длинный коричневый кафтан, на груди у него лежала витая серебряная цепь — знак принадлежности к ученому сословию. Он, разглаживая пергамент, просматривал письма, переданные ему королем. Итак, король приказал подойти поближе, что Странник и сделал, проследив, чтобы между ними все же оставалось некоторое расстояние. — Тебе известно, о чем говорится в письме? — Да, государь. — Ты осмелился прочесть? — Нет. — Странник не смутился от устремленного на него взгляда, ему было не до смущения, он хотел достоять прямо до конца разговора. — Я сам его писал. Мой господин диктовал мне. — То-то я смотрю, что оно писано как бы на два голоса, — сказал король, обращаясь к человеку, сидящему за столом. «Что это, шутка? Похоже, что шутка». — Тебя называют Странником? — Да, государь. — Значит, это про тебя говорят, будто ты так ловок, что можешь перейти через реку, не замочив подошв? — Так это сделать совсем не трудно. Нужно просто пройти по мосту. Король рассмеялся, довольный и своей шуткой, и ответом на нее. Второй человек оторвался от писем и взглянул перед собой. Глаза у него были зеленые, что несколько удивило Странника — он считал, что зеленые глаза бывают только у женщин. — Визе, — тихо сказал он. — Мой ученый легист не любит шуток. Что же там случилось с Генрихом Визе? — Он умер, государь. — От чего? — Несчастный случай на охоте. — Почему же я ничего об этом не знаю? — он снова стал серьезен. — Это произошло недавно. И мало кто еще знает. — Можно ли доверять слухам? — спросил ученый легист. — Я сам был на похоронах. Он врал спокойно. Когда король узнает правду, его рядом уже не будет. — Когда ты покинул Монтенар? — Две недели назад. — Как же ты добирался? — Пешком через Рыбью Челюсть. — Трудно поверить. Это превосходит человеческие силы. Однако дата на письме за тебя. И ты все время был один? — Один, государь. — Обычно с важными известиями посылают не скольких гонцов… а известия это важные. Значит, Вельф настолько тебе доверяет. Хотя, как я погляжу, его милости не многого стоят. — Он окинул взглядом фигуру Странника, одежда которого заметно пострадала от путешествия, в особенности куртка, покрывшаяся многочисленными прорехами. — Мои приближенные не ходят такими оборванцами. — В латах и в мантии неудобно лазать по скалам. Тяжело и цепляется. — Он уже не прибавлял «государь» к каждому ответу. — У тебя ловко подвешен язык… и ты предан своему господину. Я знал об этом. Он говорил… постой, как это… «Странник из тех людей, которым Бог дал душу, а черт — голову». Забавно. Но он, по-моему, не сам это придумал, помнится, есть такая поговорка… или что-то в этом роде. Однако я совсем иначе представлял тебя, Странник. Вельф сказал: «Ты сразу узнаешь его. У него волосы наполовину рыжие, наполовину седые». Вот я и думал увидеть хитрого мужичонку-балагура средних лет. Ты молод. Тем лучше. Дольше будешь служить. Кстати, почему у тебя не имя, а кличка? — Имя нужно знатным. Чтоб было, что прославлять. Нищему достаточно клички. — В твоих словах есть подобие смысла. Острота ума в человеке твоего происхождения — редкий дар, это надо ценить. Ты нравишься мне, хоть и говоришь непозволительно дерзко. — Прости меня, государь, — Странник поклонился. — От усталости одни тупеют, другие наглеют, а со мной, видно, произошло и то, и другое. — Он и в самом деле сильно устал, — сказал зеленоглазый. Он уже давно заметил, что, хоть Странник и держится прямо, сквозь загар его все больше проступает бледность. — Вот как? Впрочем, Раймунд, у тебя глаза помоложе моих. Ты можешь отдыхать, гонец, но сперва вот что — ты проделал трудный путь и вправе просить награды. — Если это не покажется тебе дерзостью… — Говори! — Я хочу только спать. Из-за спешки я шел и ночами… — Если бы все просящие были так дерзки, в каком блестящем состоянии находилась бы наша казна! Что ж, такое желание исполнить легко. Отцу-эконому уже, верно, сообщено о твоем прибытии, и он позаботился… и, я вижу, ты хочешь еще о чем-то спросить? — Да. Когда мне надлежит отправиться обратно? Король снова рассмеялся. — Успеешь. За тобой пришлют. Отдыхай с чистой совестью, добрый Странник. Снова скажу — я умею ценить хороших слуг. Он протянул вперед руку, и Странник прикоснулся к ней губами. Уходя, лазутчик услышал, как король сказал совсем другим голосом: — А теперь, Раймунд, скажи мне, что ты думаешь насчет известия о Лотаре? Ответа Раймунда он уже не услышал. У двери его караулил королевский оруженосец, тот самый, который привел его сюда. Они спустились вниз, но не по той лестнице, что вела со двора, а по другой. Слабость, отступившая было, медленно вливалась в тело, и Странник едва поспевал за этим румяным сытым красавчиком. Тому явно не хотелось сопровождать личность такого подозрительного вида, и, как только они оказались в переходе со сводчатым потолком, он сказал: — Видишь, вон там, в конце, за столбом дверь? Еще темный крест рядом на стене выложен. Это твоя келья. Иди, там не заперто. — Ладно, — пробормотал Странник, и тот, повернувшись на пятках, исчез. Странник побрел, куда ему указали, мимо каменных столбов, думая только об убежище. Он уже стоял у двери, когда сзади него кто-то вышел из-за столба и полушепотом выкрикнул чуть ли не в ухо: — Адриана! Адри! Зубы стиснулись, скрюченные пальцы искали рукоять кинжала. Ударить? Сказать: «Ты ошибся, братец, меня не так зовут»? А голос продолжал: — Я тебя увидел еще на площадке, да усомнился — ты ли это? А сейчас шел за вами, смотрю — и верно ты! Откуда? Как? «В одном случае будет шум, в другом разговоры… а бежать сейчас я не могу. Договориться?» Она медленно обернулась к лицу, жадно смотрящему из полумрака, и произнесла: — Здравствуй, Даниель. — Что ты здесь делаешь, Адри? Как ты сюда попала? — Говори тише. Нас могут услышать. — Она с трудом толкнула дверь — сил не хватало даже на злость. Это была действительно келья: темные глаза святых, смотрящих из угла, щелеобразное окно, постель — тюфяк, брошенный на низкие козлы, в изножье Адриана заметила свое оружие. Грубый стол, на нем — кувшин с водой, рядом — широкая глиняная миска, в ней яйца, сыр и хлеб. Она опустилась на табурет у стены, Даниель остался стоять. Он сильно изменился с тех пор, как Адриана пожелала ему удачи — стал шире в плечах, крупнее. У него были длинные темно-каштановые волосы и небольшая борода. («Мода, что ли, здесь такая, все, как на подбор».) Только глаза были прежние. |