Книга Шрам, страница 138 – Чайна Мьевилль

— Взять живым!!! — выкрикнул Доул.

Сайлас Фенек ощутил дрожь похотливого языка его каменной иконы и тут же почувствовал прилив колоссальной энергии. Он шагнул вверх, в пространства, которые мгновение назад были закрыты не только для его тела, но и для его взгляда. Фенек изогнулся, когда первый из бойцов Саргановых вод прошел под ним, потом открыл рот и выдохнул — его желудок свела судорога. С рвотным звуком изо рта его пролилась струя зелено-черной сверкающей желчи — сколько уместилось во рту магически заряженной плазмы, которая была не просто вязкой жидкостью и не просто энергией. Этот сгусток угодил прямо в лицо нападавшему.

Сайлас Фенек быстро вышел из пределов зримого, оставил коридор, поднялся сквозь судно, а человек, которого он облил, слабо вскрикнул и, расцарапав себе лицо, умер.

Стражники были повсюду, они возникали из дверей и цеплялись за его одежду. Они выпрыгивали из нор, как крысы, или собаки, или черви, или боги знают что, и тянулись к нему, размахивая мечами. Они были быстры, их отобрали на это дело за их мастерство и мужество — чума, поветрие, вторжение, они окружили его, обложили со всех сторон, загнали в угол.

«Джаббер милостивый и трах небесный, они повсюду», — подумал Фенек и снова жадно впился ртом в статуэтку. Плоскости и углы сложились вокруг него, видоизменяясь впереди и позади, и он, извиваясь, бросился вверх по трапу, чувствуя себя так, будто он тонет и тянется на поверхность, к воздуху. Он был зол.

Стражники Саргановых вод тянулись к нему, хватали то, что удавалось. «Хер вам, — подумал он, ощущая новый прилив сил. — Я ведь не только убегать могу». Он повернулся с рычанием, плюясь и харкая в нападающих желчью, которая образовывалась в нем от поцелуев статуэтки, загнув язык, принялся изрыгать мерзкую жидкость на окружающие лица.

И там, куда попадала эта харкотина, обычное пространство искривлялось, словно под воздействием размерной кислоты, и стражники вскрикивали от страшной нездешней боли, когда их глаза, кости, плоть заворачивались внутрь себя и выходили из физической реальности, растворялись, рассеивались, разрывались в невозможных направлениях. Он падали, все израненные, испускали слюнявые крики, а Сайлас, проходя мимо, смотрел на них без жалости, видел их лица, выдернутые из реальности, истекающие ничем, которое пузырилось и шипело; их головы и груди зияли дырами, уводящими в пустоту. Они кровоточили в непространство, в смертельный вакуум, распространяюшийся, как гангрена, с краев их ран, отчего плоть становилась почти невидимой, смутной и бестелесной, а потом вообще прекращала существовать.

Нападавшие катались и кричали до тех пор, пока у них оставались рты.

Фенек продолжал бежать, сердце его бешено колотитесь Он бежал, и целовал статуэтку, и складывал пространство, и разгибал плоскости вокруг себя.

Утер Доул мрачно преследовал его с такой целеустремленностью, что, даже будучи ограничен обычным пространством, не отставал от Фенека.

Доул был неутомим.

Фенек с грохотом вырвался из темного нутра «Глоссария» на воздух и замер на секунду, приложив кровоточащий язык к мраморным зубам статуэтки.

«Пошли вы все в жопу», — с ненавистью подумал он, и страх оставил его. Он всунул язык поглубже в рот статуэтки, почувствовав, как энергия засверкала в нем, как сам он засиял темной звездой вместе с нею. Кружась, он пронесся мимо поломанных мачт, поднялся вверх по теням проводов, изгибая реальность вокруг себя, складывая ее, проскальзывая вдоль созданных им складок на обветшалом корабле.

Отряд стражников в темном поднялся из люка и с натренированной скоростью рассредоточился по палубе. Утер Доул вышел вместе с ними и уставился в глаза Фенеку.

— Фенек, — сказал он и поднял меч.

Сайлас Фенек посмотрел на него сверху вниз и ответил голосом, который отдавался немыслимым образом — он прозвучал у самого уха, точно угрожающий шепот:

— Утер Доул.

Фенек замер в пятнадцати футах над палубой в короне коробящегося эфира. Реальность вокруг него подернулась рябью. Его нечеткие очертания наверху колебались между разными состояниями, а он двигался с неторопливой и хищной морской грацией, то пропадая из виду, то снова появляясь. Из его рта и порванного языка капала кровь. Он повернулся в воздухе, словно копье охотника, и остался висеть, удерживаемый поцелуем статуэтки, глядя на людей внизу.

Те подняли ружья. Фенек замерцал в воздухе, и пули прошли через то место, где он только что находился, — сквозь колючий воздух — и исчезли; и тогда Фенек харкнул. Он открыл рот, и оттуда, словно шрапнель, вылетели комки едкой не то слюны, не то рвоты.

Они разлетелись по палубе, попали в лица атакующим, и сразу же раздались крики боли. Люди в панике разбежались в разные стороны.

Фенек не сводил глаз с Утера Доула.

Доул с звериной точностью в движениях отпрыгнул в сторону, чтобы слюна не попала на него. Лицо его было напряжено, а взгляд устремлен на Фенека, который, мерцая, опустился и, то пропадая, то появляясь, прошелся по палубе, довольно напевая что-то себе под нос и оставляя за собой липковатую полоску едкой слюны. Фенек плевал в каждого, кто приближался, и если тот не мог уклониться, то умирал. Фенек нашел Утера Доула.

— Ну-ка, попробуй, возьми меня, — прошептал Фенек с пьяной бравадой.

В горле у него саднило от ядовитой слюны, но он чувствовал, что ему все по плечу — хоть прожечь дыру во вселенной. Он чувствовал, что неудержим. Доул отступил перед несущей гибель фигурой, отпрыгнул в сторону; он двигался, кипя от гнева, скрежеща зубами при звуках голоса Фенека, который все бормотал рядом с его ухом:

— Ну, давай…

И тут сквозь темень и свет, сквозь тяжесть дерева, плеск воды, похожий на удары маленьких кулачков вокруг, Фенек, видевший огни Армады всего в нескольких ярдах, услышал у себя за спиной голос:

— Саиииииилассссс.

Как шипение чудовищной змеи.

Сердце у екнуло него в груди — Фенек повернулся и сквозь взбаламученное пространство увидел Бруколака — звериная мерцающая ненависть, отлитая в кости. Его огромный язык, выпрыгнув из темноты, развернулся и впился в Фенека.

Фенек вскрикнул и попытался снова поцеловать статуэтку, но Бруколак дотянулся до него, метнул вперед руку и вытянутыми пальцами ударил Фенека в горло.

От удара Фенека отбросило назад, и он упал на палубу навзничь, хватая ртом воздух. Бруколак рухнул вместе с ним, глаза его горели. Фенек все еще пытался поднести фигурку ко рту, но Бруколак с какой-то презрительной легкостью схватил свободную руку Фенека и без труда удержал ее. Он поднял ногу (с унизительной скоростью) и размозжил правое запястье Фенека, с силой впечатав его в палубу.

Фенек вскрикнул высоким дребезжащим голосом, когда скорчились в судороге его разбитые пальцы. Статуэтка покатилась по палубе.

Фенек лежал на досках палубы и выл; кровь сочилась из его рта и носа и из раздробленного запястья. Фенек кричал от боли и ужаса, бесполезно суча ногами в тщетной попытке спастись бегством. Он теперь в полной мере обрел плоть и пребывал в реальности, сломленный и нелепый. Появился Утер Доул и, наклонившись, оказался в поле зрения Фенека.