Книга Голод суккуба, страница 47 – Райчел Мид

Прежде чем уйти, Бастьен заставил меня дождаться еще одной своей заявки.

— Я за нее отслюнил полтинник, — сообщил он. — Скоро они ее сыграют. Специально для тебя заказывал.

— Если это «Суперфрик», я пошла, — предупредила я.

Он засмеялся:

— Вот услышишь и поймешь. Она напоминает мне о тебе и твоем писателе.

Действительно, я сразу поняла, какую он выбрал песню со своим дебильным чувством юмора.

И ухмылка на его лице тоже была чистой дешевкой. Посадив меня на колено, он подпевал стихам Фионы Эппл:

Я дрянная девчонка,

Он мальчишка простой.

Обижаю бедняжку

Ни за что ни про что.

Так уж в мире ведется

Сто веков напролет:

Слабый сильного любит,

Сильный слабого бьет.

— Ты истинное исчадие ада, — воскликнула я, пытаясь вырваться из его объятий. — И сам это знаешь, правда?

— Просто говорю все как есть. — Он удержал меня и продолжил песню:

Помоги мне, Боже,

Ах ты, Боже мой!

Что же, что же, что же

Делать мне с собой? [3]

Когда наконец мы, хохоча и горланя, вывалились из бара, то прошли мимо группы девиц, еще более пьяных, чем мы сами. Некоторые из них бросали зовущие взгляды, и я вопросительно на него посмотрела. Он покачал головой.

— Слишком просто. Кроме того, я лучше пойду с тобой домой. Если можно так выразиться.

Он проводил меня до дома, держа под руку, как в те времена, когда общественные нравы обязывали к этому всякого воспитанного человека. Мостовая скользила от прошедшего недавно дождя, воздух был сырой и влажный. Недалеко от нас недреманно сияла, возвышаясь над соседними зданиями, «Космическая игла»; скоро на ней добавятся рождественские огни. Бастьен еще крепче подхватил меня под руку и, рассеянно посмотрев на затянутое тучами небо, снова перевел взгляд на меня:

— Цветочек, хочешь узнать, почему я так горячо переживаю из-за этого дела с Дейной?

Я заставила себя протрезветь, почувствовав, что сейчас случится нечто очень важное:

— Ты имеешь в виду что-то помимо праведного гнева?

Он кротко улыбнулся и уставился в мостовую:

— У меня неприятности. — Он вздохнул. — Большие неприятности. Ты слышала когда-нибудь о демоне по имени Бартон?

— Нет. А что, должна была?

— Возможно. Он работает в Чикаго. Большая шишка. Из тех, кто ожидает благосклонности от сотрудников.

Я понимающе кивнула. Это был один из профессиональных рисков, с которыми сталкивались инкубы и суккубы, и, наверное, еще один аспект, о котором лучше бы не знать Сету. Рассматривая нас как работников, так сказать, секс-индустрии, наши демонические начальники нередко полагали, что мы не станем возражать против еще одного «клиента». При всех своих недостатках Джером, по крайней мере, никогда от меня такого не требовал.

— Итак… у Бартона есть суккуб по имени Алессандра. Сравнительно новенькая. Знаешь, сто лет или около того. Красивая. Она такой же ценитель изысканных физических тонкостей, как и ты. И она веселая. Озорное чувство юмора. Общительна. Я изумленно уставилась на него:

— Ты что, влюбился, Бастьен?

— Нет, но я был… э-э… очень ею увлечен. Трудно было не увлечься. Мы познакомились, а потом, ну, одно за другим…

— Как это часто с тобой случается…

— Да, — уныло признал он. — Но дай досказать, это было потрясающе. Эта женщина… блеск!

— Так отчего у тебя неприятности?

— Ну, дело в том, что Бартон собственнически относится к своим людям. Он решил, что тело Алессандры предназначено исключительно для него — не считая работы со смертными, разумеется.

— И он вас уличил?

— Да. Он оказался невероятно ревнивым. — В голосе Бастьена проступило презрение. — Дурацкое чувство для нашего брата. Конечно, демон или нет, но у него была причина чувствовать себя неуверенно, когда с его подружкой такой секс-мастер, как я. Я хочу сказать, коли ты однажды попробовала Бастьена…

— Не отвлекайся, мастер себялюбия. Что же произошло?

— Ладно… сказать, что он разозлился, было бы сильным преуменьшением. Честно говоря, не думаю, что смог бы наслаждаться твоим очаровательным обществом, если бы очень серьезно не вмешалась Джанель.

Джанель была архидемоницей Бастьена в Детройте.

— Но она в основном защитила меня только от физических мук. Со всем остальным просто беда.

Моя карьера загублена. У Бартона могущественные друзья, и Джанель ясно дала понять, что больше не будет прикрывать мне задницу.

Мы уже дошли до моего дома и теперь стояли у входа. Он теребил свои темные локоны, на лицо вдруг набежала усталость.

— Я внезапно впал в немилость. Уже есть план перевести меня куда-нибудь еще, и я не сомневаюсь, что место это будет ужасающим. Типа Гуама. Или Омахи. Вот почему для меня так важно это дело с Дейной. Публичное унижение — это большой успех. Это вновь вознесет меня на вершину. Они не смогут меня наказать, если я занесу в свой послужной список такую победу.

Теперь я начала понимать его одержимость радиоведущей.

— Но у тебя совсем не обязательно получится ее ославить.

— Я не знаю, что еще предпринять. Я перепробовал все старые уловки, все ходы из учебников плюс несколько эксклюзивных способов Бастьена. Ничто не срабатывает.

— Может, стоит признать, что у нее железная воля, Бас. Такое случается.

— Я знаю, — произнес он таким несчастным голосом, что у меня дрогнуло сердце.

— Эй, ну-ка давай. Не отказывайся пока от борьбы. Я научила тебя всему, что ты знаешь, не забыл? И мы все же сломаем эту девку.

Он засмеялся и провел пальцем по моей щеке:

— Знаешь, ты всегда умеешь меня ободрить. Это поразительная способность. Это, а еще — если слухи правдивы — твое нахальство.

— Слухи правдивы, и я собираюсь помочь тебе с этим делом, вот увидишь. Кроме того, если уж ничего на нее не действует, всегда остаются крепкие напитки, верно?

— Ах да, старый помощник. — Он крепко меня обнял и расцеловал в обе щеки. — Спокойной ночи, моя дорогая. Спасибо за прекрасный вечер.

Я тоже поцеловала его:

— В любое время.

Я уже потянула ручку двери, как вдруг кое-что вспомнила:

— Эй, Бастьен.