Книга Костотряс, страница 97 – Чери Прист

В спешке Брайар накинула ремень сумки как попало — не до удобства было. Теперь она сдвинула его на привычное место поперек груди. Затем достала маску и кое-как просунула голову между ремешками, поглядывая на Зика, который был занят тем же самым.

— Откуда у тебя эта маска? Из дому ты уходил с другой…

— Иеремия дал, — откликнулся мальчик.

— Свакхаммер? Что он здесь делает? — удивилась Брайар.

Хотя ни к кому в частности она не обращалась, принцесса ответила ей:

— Вас заждались в Хранилищах. В конце концов Люси подняла ваших друзей, и пошло-поехало.

Она сделала глубокий вдох, в котором слышалось что-то болезненное, словно в легких у нее застряла какая-то колючка. Брайар перевела взгляд на бок Анжелины и увидела, что рана открылась снова.

— Так они пришли меня спасти?

— Ну да. Или развязать войну, о которой мечтали много лет. Я это не к тому, что они не хотят помочь вам, — еще как хотят. Просто им нужен был толчок, чтобы закатить такой вот бунт. А вы подходите идеально.

Вдоль низкого потолка были развешены лампы, сцепленные хлипкой веревкой. Явного источника питания Брайар не заметила. Однако с веревкой тесно переплетались металлические вены — провода, по которым, видимо, и передавалась неведомая энергия. Свет был не очень ярким, но его вполне хватало, чтобы не запинаться на каждом шагу и не палить друг в друга при каждом звуке. У стен выстроились штабеля ящиков и чудовищных размеров машины, закутанные в парусину. В помещении было холодно и сыро.

— Что это за место? — спросила Брайар.

— Склад, — отозвалась Анжелина. — Для лишних вещей. То есть для всего, что он наворовал и надеется когда-нибудь использовать. Будь у нас время и средства, я предложила бы тут все спалить. У всех этих вещей одно-единственное предназначение — убивать и калечить людей.

— Совсем как у тех лабораторий в подвале, — пробормотала Брайар.

— Нет, не совсем. Эти механизмы можно продать на другом рынке, если он разберется, как что работает. Они остались от большого конкурса, объявленного русскими, — им понадобилась машина, которая может бурить мерзлоту и поднимать на поверхность золото. Если война продолжится, то он страшно разбогатеет.

— А разве он не богат? — вмешался в разговор Зик.

— Не так, как хотел бы. Им всегда мало — правильно я говорю, миссис Уилкс? Теперь он пытается переделать бурильные машины в военные, раз уж толку из них не вышло. И рассчитывает продать на восток — тому, кто больше заплатит.

Брайар слушала вполуха. Приподняв уголок ближайшего полотнища, словно подол юбки, она вгляделась в неясный бурый сумрак:

— Я уже видела эту штуку. И знаю, для чего она предназначается… точнее, предназначалась. Но они тут не все остались после конкурса.

— Как это? — не понял мальчик. — Что ты имеешь в виду?

— Он крадет изобретения у Леви и приспосабливает их под собственные цели. Это вещи твоего отца. Скажем, эта машина… — Она сдернула полотнище, выставив на обозрение жутковатый вытянутый механизм в форме крана, снабженный колесами и обшитый металлическими пластинами. — Ее планировалось использовать при строительстве больших кораблей. Ну или так он заявлял. Якобы с ее помощью можно было… не помню. Кажется, перемещать по верфи крупные детали судов, чтобы люди не надрывались без толку. Я ему тогда не поверила и не верю сейчас.

— Почему? — заинтересовался Зик.

— А зачем судостроителям нужны артиллерийские снаряды и емкости для пороха? Я не дура. Просто, видимо, мне не хотелось ничего знать.

— Значит, Миннерихт не… — заговорил мальчик.

— Ну само собой, он не твой отец. Не скрою, на минуту ему удалось меня напугать. У него подходящий рост и подходящий… как бы не соврать. Подходящий типаж. Но это не он.

— А я знал, что это не он. С самого начала.

— Неужели?

Зик взглянул на Анжелину и с гордостью сказал:

— Вы мне велели не верить его словам, и я не стал. Я знал, что это он все врет.

— Замечательно, — произнесла его мать. — А что насчет вас, принцесса? Почему вы так уверены, что мой покойный муж и добрый доктор — разные люди? У меня есть свои причины так считать. Каковы ваши?

Индианка пощупала свою рану и, сморщившись от боли, прикрыла ее ладонью. Затем она убрала двустволку обратно в чехол и ответила:

— А таковы, что он сукин сын. И всегда таким был. А я… — Анжелина оставила несчастную дверь и под светом ламп зашагала по коридору. — А я и есть та сука.

У Зика отвисла челюсть.

— Он ваш сын?

— Да я не в буквальном смысле. Давным-давно он был женат на моей дочери Саре. А потом довел до безумия и убил. — Она не сглатывала слез, и глаза ее оставались сухи. Она много лет жила с этим знанием, носила его в груди. И правда не стала ужаснее оттого, что воплотилась в слова. — Моя девочка повесилась на кухне, на потолочной балке. Может, он ее и не застрелил, не вскрыл вены, не отравил… но все-таки убил.

— Ну и как же тогда его зовут на самом деле? — спросила Брайар. — Уж точно не Миннерихт. Немцы так не разговаривают.

— Его зовут Джо. Джо Фостер. Ни одному еще мужчине не давали при крещении более скучного имени. И его, дело ясное, это не радует. Если бы он был уверен, что ему все сойдет с рук, то присвоил бы имя Блю сразу же — после появления Гнили и строительства стены. Но он пострадал во время эвакуации. Если вы видели его лицо, то понимаете меня. У него ожоги из-за пожара — тогда ведь люди думали, что против газа помогает огонь… Поэтому ему пришлось красть чужую жизнь по кусочку, вместе со всеми этими изобретениями, инструментами и прочими игрушками. На то, чтобы освоиться с ними, у него ушло довольно много времени.

Брайар никак не могла связать зловещего доктора Миннерихта с именем «Джо Фостер». Оно ему не подходило. Не соответствовало этому странному человеку с таким раздутым самомнением и властным характером, что он мгновенно напомнил ей давным-давно сгинувшего мужа. Но тут ее раздумья прервали.

— Тихо, — шепнула Анжелина, приложив к губам окровавленные пальцы. — Прислушайтесь… Вы их еще слышите?

Под «ними» подразумевались трухляки, которые по-прежнему осаждали припертую дверь в конце коридора.

— Слышу, — признала Брайар.

— Хорошо, очень хорошо. Пока мы их слышим, нам известно, где они. Так, а над нами? Слышишь что-нибудь? — Теми же двумя пальцами она указала на потолок.

— А что там такое?

— Сейчас мы под вестибюлем. Там-то и началась перестрелка.

— А, точно, — вспомнил Зик. — Туда Иеремия пошел с трухляками разбираться.

В тот же миг здание вокзала сверху донизу сотряс невообразимый взрыв; следом донесся грохот кирпичей и обломков, падающих дождем где-то неподалеку, разносящих отголоски взрыва.