Онлайн книга «Кетополис. Книга 1. Киты и броненосцы»
|
— Спасибо, у меня есть защитник, — парировала та и протянула узкую ладошку. — Кэт. — Джоу. Стоило отнять руку от раны, как пропитавшийся кровью котелок шлепнулся на землю. Головокружение сразу усилилось. — Эй, да ты ранен, дружок! Ну-ка, обопрись, — скомандовала Кэт и подставила Ируду плечо. — Давай-давай, живо. Мальчишка подскочил с другой стороны, начал пихать в ладонь Джоу носовой платок. Тот поймал его за шею и сообщил: — Учти, селедка, за Бирманца уши оборву! Мальчик покорно кивнул. — Ну, тронулись, — твердо сказала Кэт. Они сделали первый шаг. Ируд поймал языком кончик уса, втянул в рот и начал посасывать. Это придавало ему уверенности и сил. Почему-то рядом с этой маленькой женщиной Кэт, вовсе не похожей на его Козушку, Ируду очень хотелось быть уверенным и сильным. У уса был кисловатый привкус железа. На севере, над Пуэбло-Сиамом, вспухли разноцветные зонты фейерверков. Звук дошел с запозданием, но хлестнул мощно. Так, что отдалось в ране. Бум! Потом снова и снова. Бум! Бум… Одиночество кальмара
Вступительное слово Сказать по правде, Фласк был плохим поэтом, и небывалый ажиотаж, поднятый некоторыми исследователями вокруг «Одиночества кальмара», едва ли можно считать оправданным. То же самое можно сказать и о его художественных способностях — как иллюстратор [2] Фласк был чудовищен. Устоявшееся мнение, что «Одиночество кальмара» является политической сатирой, также следует признать ошибочным. Ажени Батакален. Париж, 1938. Одиночество кальмара I. В гостях у кальмара Известно всем, что в Океане Живут чудовищные твари И все, почти без исключенья, Способны вызвать отвращенье. Однако уделим внимание Тому нелепому созданию, Что, будучи моим кошмаром, Зовется у людей кальмаром. Кальмар резиновотелесен, В беседе мало интересен, Но в то же время он болтлив И вызывающе вежлив. В пучине вод запрятав тело, Не любит он сидеть без дела: Он ловит сельдь, лишь заскучает, И поит эту рыбу чаем. К его убежищу в пучине Не просто будет нам добраться, Но коль уж выпало так ныне, То все же стоит попытаться. Что ж, значит, нужно собираться К тому, кто, если догадаться, Десятируким господином Вообще-то должен называться. С собою много в батисфере Не унесешь на дно морское. Положим, секретер с собою Не взять. Иль вот еще примеры: Не будем платье выходное Мы мять в костюмах водолазных, Что, безусловно, безобразны. Но — кое-что возьмем с собою. Букет цветов, бутылку джина. Коробку сливы в коньяке. Зажав цветы в одной руке, Другой, поскольку мы — мужчины, Обхватим нежно дамы стан. И так — ко дну, где Океан Заменит небо над главою, Став бездной нежно-голубою. Что ж, в результате сей прогулки В глубины вод погружены, Где к чаю приготовил булки Кальмар — хозяин глубины. Однако ж люди — не селедка, Ему гостинцев припасли. К нему мы на своей подлодке Не просто так ведь доплыли. Ну, в общем, славно посидели, Вполне душевный вышел ужин. Конфеты все почти поели, И час пришел проститься уж. Он, глядя на букет азалий, Вздохнет: «Caputca mai folga!». [3] Печальный взгляд из ламинарий Вас провожает очень долго. II. На пол Нашел покой в стеклянной призме Десятирукий царь глубин. Он там сидит совсем один И поглощает формалин. А посетители глазеют И тычут пальцами в него, Мол, посмотрите, каково Чудовище! А он краснеет И прячет злобные глаза. В своем бессилье он прекрасен, Как шторм, когда гремит гроза. Играют волны с ветром властным. Он помнит, как из толщи вод Смотрел на буйство и гордился, Что океан — его феод. А ныне — формалином спился. О, одиночества кошмар! О, несвобода заточенья! Он помнит, что еще кальмар. Но все же близится забвенье. И вот он спит. И видит сны О том, как темными ночами Из мрачных вод из глубины Он возвращается к началу, Когда бездарные киты, Что тоже мнят себя царями И любят говорить на «ты», Хотят повелевать морями. Поднимется кальмарий род И силою своей ударит, И сам Кальмар откроет рот И поглотит безумных тварей. Но вот беда — он одинок. Сидит в своей стеклянной банке И ждет, когда наступит срок, Воспрянут водяные замки И опадающей струей Обрушатся на злую сушу, И он отправится домой, Свой плен стремительно разрушив. Но тщетны монстровы мечты. Мы не затем ныряли в воду, Чтоб ничего из той воды Не вытащить для несвободы. И нам безумно повезло, |