Онлайн книга «С нами бот»
|
Подходя к родному корпусу, я ещё издали углядел знакомую «мазду» молочной масти. Сама Ева Артамоновна гневно курила на скамеечке неподалёку. Увидев меня, встала и от избытка чувств метнула сигарету в урну. – Ты где был? – Гулял. – Где ты гулял? – За территорией. – Делать тебе больше нечего! Мандарины – в тумбочке. – Словарь принесла? – Словарь не нашла. Принесла Шванвича. Нужен мне этот Шванвич! – Как не нашла? Он в сумке лежит. – А я знаю, где она, твоя сумка? Затем взгляд её остановился на коробке с надписью «AUTO-700». Запнулась. Моргнула. – Откуда это у тебя? Сильно врать не имело смысла. – Да я, собственно, за этим и ходил. Просили достать… – Кто?! – Послушай, Ева, – сказал я. – Я же у тебя не спрашиваю, кто твои клиенты, правда? Супруга была потрясена. С такой растерянностью, с таким уважением она на меня ещё ни разу, клянусь, не глядела. – Ты… ты хоть знаешь, сколько это стоит? – А как ты думаешь? – надменно ответил я. Нокаут. – Хоть бы в пакет спрятал… – пробормотала она. – Несёт напоказ… Чёрт возьми! Что же там такое в этой коробке? Наверное, что-то медицинское. Почему медицинское? Не знаю. Просто ничего больше в голову не приходит. Видимо, обстановка навеяла. Вдобавок не оставляло меня ощущение, что где-то я уже видел этот брэнд – «AUTO-700». И не просто где-то, а именно в больничном комплексе. Возможно, ложная память. А возможно, и нет. Проводив Еву, я поднялся к себе и, выселив из пакета мандарины, поместил туда свою находку. От греха подальше. Потом снова покинул корпус и двинулся обычным прогулочным маршрутом. Пакет прихватил с собой. Не в палате же его теперь оставлять! Если уж Артамоновна оторопела настолько, что забыла напомнить о моих будущих обязанностях, значит, и впрямь ценность. Работа с партнёрами. С ними ведь, наверное, говорить придётся. Ну вот чем я ей, скажите, не угодил в качестве дармоеда? Знал своё место на коврике, сцен ревности не устраивал, безропотно и благодарно жрал что дают, выслушивал претензии… Ах, какие были претензии! – Да что ты за мужик? Ты даже футбол по телевизору не смотришь! Ничего себе обвинение, а? Или так: – Ты же презираешь людей! Ты любишь человечество в целом, а нас, отдельных людей, презираешь!.. Грамотная… В Достоевского заглядывала. – Ева! Да я человечество терпеть не могу! – В том-то и дело! Человечество в целом любить просто, а вот нас, отдельных людей… – Ева! Я ненавижу человечество! – Но ты же не с человечеством, ты с людьми живёшь… Со мной, чёрт возьми! Нет, не докричишься. Не слышит. Придумала себе меня и со мной придуманным разговаривает. Точнее даже не так: вбила в голову, что все мужики одинаковы, а стало быть, и управляться с ними надо одинаково. Кто же тогда, спрашивается, любит мужичество в целом, а нас, отдельных мужиков, презирает? Будь у нас дети – по струнке бы ходили. Но Ева бесплодна. Тёща нас когда-то даже разводить собиралась – полагала, будто дело во мне. Страшно вспомнить, сколько было наездов, пока не пошли и не проверились. Может, потому Артамоновна меня и не бросает. Не положено бездетной. Бездетной положено за мужика цепляться. И ведь свято уверена, что, воспитай она из меня делового человека, стану такой же, как был, только деловой. Просто не видела себя со стороны, когда сама в бизнес врастала. Полностью характер изменился, на сто восемьдесят градусов. Даже Эдит Назаровна прижухла. Раньше, бывало, на дочку покрикивала, теперь – ни-ни… Я поднял глаза и обнаружил, что ноги вынесли меня к соседнему корпусу. Так называемая, вторая хирургия. Хотя имелись там и другие отделения. Мазнув рассеянным взглядом по многочисленным табличкам, я двинулся было дальше, как вдруг замер и обернулся. «AUTO-700». 2-й этаж». Вот оно! Стало быть, не мерещилось… И упаковка, главное, при себе. Поплутав по второму этажу, я набрёл на нужную дверь. После некоторого колебания постучал и, услышав гортанное «Да?..», вошёл. Кабинет был невелик. Должно быть, арендующая его фирма платила за каждый квадратный сантиметр пола. У окна стоял письменный стол, за которым сидела этакая глыба в белом халате. С виду моджахед моджахедом. Тяжеленные веки, неподвижное лицо ордынского хана. К нагрудному карману халата прицеплен бейджик, где было оттиснуто: «Олжас Умерович», – и невероятно длинная фамилия, оканчивающаяся на «…гельдыев». Ниже значилось ёмко и коротко: «Оператор». Больше всего из прочитанного мне понравилось отчество. Ещё в кабинете имелся стеллаж и почему-то стоматологическое кресло. Правда, без бормашины, что уже радовало. Иных приспособлений для сидения не наблюдалось. Огромный Олжас Умерович встретил меня радушно. Даже из-за стола поднялся. – Прошу, – указал он прямиком на кресло. – Спасибо, – поблагодарил я и остался стоять. – Слушаю вас. – Вот, – сказал я, бережно вынимая коробку из пакета. – Не могли бы вы мне объяснить… Олжас Умерович принял её, осмотрел, цокнул языком. – Прошу, – повторил он. Второй раз отказываться было невежливо, и я присел. Очень не люблю стоматологические кресла. Стоит мне в них оказаться, начинаю жалеть, что не знаю ни единой государственной тайны. Выдал бы на раз, лишь бы побыстрей отпустили. – Так что это? – спросил я. – Это вещь! – изрёк Олжас Умерович и далее, к моему ужасу, с треском взрезал оболочку широким ногтем большого пальца. Как скальпелем. – Позвольте! – вскинулся я. – Что вы делаете? – Вскрываю, – невозмутимо отозвался он. – Вы не поняли! Я только хотел узнать, сколько это может стоить… Ноготь приостановился. Оператор взглянул на меня с недоумением. – Нисколько. Всё оплачено при покупке. – Так я ж не покупал! Это подарок… Олжас Умерович понимающе склонил широкий лоб. – Крутой подарок, – произнёс он с уважением. – Погодите! Что хоть там внутри? – Э! – со скукой молвил он. – Чипы, дрипы… Что ещё может быть внутри? И ноготь завершил свою разрушительную работу. |