Онлайн книга «Ё»
|
Наконец подалась. — Вот, — промолвил Дементий, вытряхнув на ладонь крупную таблетку, такую же мучнистую и сероватую, как сама пачка. — Только имей в виду… Договорить не удалось. — Съесть, что ли? — смекнул Гаврюха. — Дай сюда! Кинул таблетку в рот, старательно разжевал, сглотнул и широко раззявил в доказательство неблагоуханную пасть. Всё, дескать, по-честному. Дементий был неприятно поражён его поступком. — Да что ж ты делаешь! — возмутился он. — А вдруг это тебе не показано? — Мне всё показано, — отвечал ему великолепный Гаврюха. — А то мало меня ими поили, таблетками! Антабусом поили, всем поили… Пятёрку давай. — Дам, — скрипуче заверил Дементий, чувствуя, что, если достанет купюру прямо сейчас, воспитуемый точно так же выхватит её и мигом испарится. — Но сначала выслушай… Я, как видишь, честен с тобой до конца… — Ну! — изнывая, подбодрил его Гаврюха. — Имей в виду: то, что ты сейчас принял, очень сильное средство. Когда усвоится, станешь на полтора часа искренним и прямодушным… — Ка-ким? — Прямодушным. — Слышь! — изумлённо взвыл Гаврюха. — Ты чо, Валерьич? Да прямодушнее меня во всём дворе человека нету! Беспрецедентным своим заявлением, он настолько ошарашил Дементия, что тот молча и беспрекословно отдал обещанные пятьдесят рублей. Опомнился, когда счастливый сосед уже достиг конца лестничного пролёта. — Постой! А на вкус-то она как? Таблетка. — А никак, — бросил через плечо Гаврюха. — Аспирин — не аспирин… Вроде как мел жуёшь. * * * Стало быть, резкого привкуса таблетки не имеют. Это хорошо. Плохо другое: убедить супругу добровольно принять лекарство скорее всего не удастся, так что придётся прибегнуть к маленькой хитрости. То есть слегка поступиться принципами. Другого выхода Дементий не видел. Следует заметить, что, когда прямодушный человек (с благими, разумеется, намерениями) пускается на уловку, обычно это выходит у него на диво удачно. Не зря Христос внушал своим апостолам: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби». Алевтина сидела на кухне и кофейничала. Мудрый, как змий, простой, как голубь, Дементий достал сотовый телефон и набрал свой домашний номер. Услышав мурлыканье аппарата, жена упорхнула в комнату, а муж тем временем кинул таблетку в кофе. Растворилась мгновенно. — Татьяна? — спросил он, когда Алевтина вернулась. — Нет, — сухо отвечала она. — Наверное, ошиблись. Забрала чашку, книжку и ушла в спальню. Оставшись в одиночестве, Дементий облегчённо вздохнул и стал ждать результата. Жаль, не догадался он спросить Митьку Бен-Ладена, быстро ли это зелье усваивается. Снова достал коробочку, осмотрел. Нигде ничего. Ни названия, ни пояснений. Таинственный семизначный номер и чёрная линялая надпись: «Не вскрывать!» Возможно, и впрямь из шарашки. Ну, допустим, минут за десять… Дементий посмотрел на часы. Осталось совсем немного. Сейчас Алевтина ворвётся на кухню — и слёзно во всём покается. Во всех своих мелких грешках. Скопом… Внезапно лицо его стало озабоченным. А вдруг там не только грешки? Вдруг какой-нибудь грех? Из этих… из смертных. Два с половиной часа проторчала в кафешке с Татьяной… А ну как не в кафешке? Ну как не с Татьяной? Ну как… Нет! Не может быть! Или может? Дементий встал. На скулах его обозначились желваки. «Прощу… — решил он наконец — и словно камень с души упал. — В чём бы ни призналась — прощу…» Из спальни тем временем слышались негромкие бытовые звуки. Что-то шуршало, постукивало. Открывалась и закрывалась дверца платяного шкафа. Померещилось невнятное сдавленное восклицание. Такое впечатление, что Алевтина ни с того ни с сего затеяла уборку. «Да уж не петлю ли она там ладит?!» — ударила мысль. Дементий ринулся из кухни, но тут дверь спальни распахнулась и на пороге возникла Алевтина, одетая по-дорожному, с чемоданом в руке и сумкой через плечо. Скулы жены заострились, в глазах возник сухой незнакомый блеск. — Ты куда? — К Татьяне! — бросила она. — На развод подам завтра. Может быть, даже сегодня. — Аля… — только и смог выговорить Дементий. — И я могла? — заговорила она, словно бы в беспамятстве. — И я могла всё это терпеть? Изворачиваться, врать, притворяться… и ради чего? Ради семьи? Какой? Этой?! — Аля… — Что Аля? Что Аля?.. — Не сводя с мужа ненавидящих глаз, она двинулась прямиком на него, и он вынужден был посторониться. — Двадцать лет… — страшным шёпотом произнесла она. — Двадцать лет прожить с этим… занудой! Ханжой! Лицемером… Ненавижу! Хлопнула входная дверь. Тишина поразила квартиру. — Я? — скорее растерянно, чем оскорблённо произнёс в этой тишине Дементий. — Я — ханжа? Я — лицемер?.. Услышанное не укладывалось в сознании. * * * Человеческий мозг — машина очень надёжная. Что бы вы ни натворили, он непременно изобретёт оправдание содеянному. Нет на свете склочника, самодура, предателя, который не был бы в собственных глазах белым и пушистым. Он всегда жертва окружающих его склочников, самодуров и предателей. Поэтому из обвинений, высказанных на прощание супругой, Дементий смог воспринять лишь «зануду», и то с многочисленными оговорками. Да, возможно, он был несколько назойлив в своих нравоучениях, никто не спорит, но назвать его ханжой и лицемером… Вновь очутившись в кухне, брошенный муж тупо уставился на разорванную сероватую картонку с грозной линялой надписью, причём отупение было наверняка частью защитной реакции. Ибо стоило помыслить, что дикий поступок супруги и впрямь вызван припадком искренности, как внутренний мир Дементия подвергся бы серьёзному обрушению. И мозг не подвёл. Таблетки просрочены. Да-да! Вот и объяснение! Им же сто лет в обед, этим таблеткам, их ещё в девяносто первом году списали! Пришибить бы этого Бен-Ладена… Поток сознания был прерван дверным звонком. Слава Богу! Вернулась. А ключ, как всегда, забыла. Нет худа без добра: негодная таблетка выдохлась менее чем за полчаса. И Дементий кинулся открывать. * * * Сизый лик Гаврюхи был ужасен. — Ах ты, падла! — хрипло исторг он, переступая порог и надвигаясь на попятившегося хозяина. — Буржуин задрипанный! Полтинник я тебе должен? Да ты из меня за этот полтинник душу вынул, жилы вымотал… Вмял ошалевшего Дементия в угол и с прямотой истого люмпен-пролетария стал душить. |