Онлайн книга «Катали мы ваше солнце»
|
А про погреба про те тоже много шептаний шло. В боярские хоромы текли подати со всей слободки и окрестностей: жито, мед, пушнина всяческая – и похоже, что оседали там навечно. Так ни единого обоза и не отрядил боярин за Мизгирь-озеро к царю-батюшке. Потому и нарекли его погреба бездонными, хотя дворня, сносившая в них съестные припасы и прочее добро, клялась тресветлым нашим солнышком, что есть там дно, есть. Кирпичен мост [64] . А вот куда все потом из погребов девается – неясно… Исчезал Лют Незнамыч столь же внезапно и таинственно, как и появлялся. Подозревали в нем кудесника, великого волхва и, получается, почти угадали… Однако бери выше… Или ниже, раз уж речь повелась о навьем царстве… Да впрочем как ни бери, а все равно выходило, что Лют Незнамыч и под землей ни перед кем шеи не гнет… – И впрямь боярышня… – мрачно молвил он, присмотревшись к Шалаве Непутятичне. – А я уж думал: нарочно соврала… Ты что же это творишь, Забава? У нас там давно прокатка должна идти, а ты тут, понимаешь, всех людей на себя стянула!.. Хочешь, чтобы солнышко опять не взошло?.. – Да катись оно по кочкам, ваше солнышко!.. – зло отвечала боярышня розмыслу. – Почто Докуку мово под землю упрятали?.. Розмысл отвернул нос, закашлялся. – Давай-ка так, Забава… – недовольно сказал он. – Ты светоч-то притуши, притуши… Нельзя здесь с голым огнем… Храбрам своим вели, чтобы кудесников развязали, и пойдем потолкуем. – Взглянул на боярышню и предостерегающе вскинул ладошку. – Не перечь! Скоро, я так понимаю, и дядюшка твой сюда нагрянет… – Сюда?! – ужаснулась Шалава Непутятична. – Ой!.. Все-таки перед дядюшкой своим она хоть какой-то страх да испытывала, поскольку молча позволила себя разоружить и последовала за Лютом Незнамычем в глубокие недра скудно освещенной пещеры. Что же до грозного дядюшки, то он их, оказывается, поджидал уже в клети розмысла. Увидев, переступающую порог племянницу, побагровел и, выкатив очи, шумно поднялся с лавки. – На засов тебя!.. – прохрипел он. – На щеколду железную! Ты что надумала? Весь наш род сгубить хочешь?.. Ты у меня теперь за дверной косяк – ни шагу!.. – Терем подпалю, – безразлично пообещала в ответ уставшая, видать, от переживаний племянница. – Ах, терем?.. – вскинулся Блуд Чадович. – А вот не видать тебе терема, выдроглазая!.. Отдам Люту Незнамычу, будешь с девками идольцев по дюжинам раскладывать!.. – Э, нет! – решительно сказал розмысл и прошел за стол. – Только на раскладке ее и недоставало! Хватит с нас одного Докуки… – Пойду я, Лют Незнамыч… – сказал угрюмый сотник. – Там оно уже третий час на скате стоит… – Иди, Чурыня… – Розмысл махнул ручкой и, дождавшись, когда дверь за сотником закроется, повернулся к тяжело дышащему боярину. – На три часа из-за нее ночь задержали! Зла не хватает… Что будем делать? – Докуку отдайте… – скрипуче произнесла боярышня. – У-убью!.. – взревел Блуд Чадович, вознося над головой тяжеленные кулачищи. Шалава Непутятична, упрямо надув губки, глядела в потолок. – В общем-то я не против… – промямлил розмысл, осторожно поглядывая то на дядюшку, то на племянницу. – Мне этот Докука тоже уже всю плешь проел… Сам бы я отпустил его с удовольствием. Только вот как бы это сделать… э-э-э… Боярин повернулся столь резко, что мотнулись связанные за спиной рукава охабня. – Да никак!.. – Почему? – Перво-наперво удавлю его собственными руками!.. – Хм… – Розмысл озабоченно огладил плешь. – А еще почему? Боярин запыхтел, успокаиваясь. – Потому что и без меня удавят!.. – Кто же? – Дельцы заплечные! Докука-то в зачинщиках смуты числится! С Кудыкой на пару… – Да, это уже сложнее… – вынужден был признать розмысл. – А еще? – Да вся округа уже знает, что его в бадье спустили! Бабы в слободке второй день воют… Шутка, что ли? Такого счастья лишились!.. – Врешь!.. – Шалава Непутятична полыхнула очами. – Молчи!.. – Боярин снова вознес кулаки. И быть бы розмыслу свидетелем еще одного семейного раздора, кабы не постучал в дверь встревоженный Чурыня. При виде сотника у розмысла с отвислых щек сбежали остатки румянца. – Что еще стряслось? Ты почему вернулся?.. Прокатка не пошла?.. – Да нет… – смущенно отозвался тот. – Прокатка-то – что прокатка?.. Тут две новости у меня, Лют Незнамыч… – Чурыня замялся вновь. – Даже и не знаю, с которой начать… – С главной начни. Угрюмый Чурыня покосился с сомнением на боярышню, потом подался к столу и проговорил, таинственно понизив голос: – Сам пожаловал… – Столпосвят?! – Жиденькие брови розмысла взбежали едва ли не выше лба. – Так что же ты мешкаешь?.. Давай веди его сюда!.. Чурыня вышел. Все трое обменялись изумленными взглядами. Лют Незнамыч заранее встал и выбрался из-за стола. – С чего бы это он? – видимо, перетрусив, пробормотал Блуд Чадович. – Припасы вроде поставлены вовремя были… Розмысл в тревожном недоумении пожал плечами. Вскоре дверь отворилась, и в клеть, сильно пригнувшись, ступил смуглый и дородный теплынский князь Столпосвят, сопровождаемый по пятам Чурыней. По обыкновению заговорил не сразу. Постоял, развесив дремучие брови и скорбно сложив губы. Потом вроде очнулся и, обведя склоненные головы мудрым усталым взором, остановил его, как ни странно, на Шалаве Непутятичне. – Так-то вот, красна девица… – проникновенно, с горечью рек князюшка. – Без милого дружка, чай, и жизнь не мила?.. Малость ошалевшие от такого зачина боярин Блуд Чадович и племянница его попридержали головы в поклоне, поскольку смотреть вытараской на князя было бы неприлично. Впрочем Лют Незнамыч тоже был несколько озадачен. – С ночью из-за нее сильно протянете? – поворотясь к нему, полюбопытствовал князюшка. – Самое меньшее, часа на два, княже, – со вздохом отозвался розмысл. – Да может, еще и третий набежит… – Да-а… – раздумчиво, со сдержанной печалью протянул смуглый красавец князь, оглаживая широкой десницей черно-серебряную окладистую бороду. – Ледок, стало быть, опять поутру, заморозки… А народ-то!.. – Он вскинул темные выпуклые глаза и пытливо оглядел каждого по очереди. – Народ-то ведь он не дурак… Это мы его подчас дураком полагаем, а народ – не-ет, далеко не дурак… Народ – он не хуже нас с вами понимает, что вокруг-то деется… и почему… Присутствующие, включая Чурыню, туповато моргали, силясь смекнуть, куда это на сей раз клонит князюшка. В подземельях он появлялся крайне редко, ибо дел у него и наверху хватало. Стало быть, серьезное что-то затеял… |