Онлайн книга «Бессмертные»
— Патрисия Деверо. — Искренне рад знакомству. Зеленые глаза Жюльена пристально осматривали девушку, и это внимание ее смущало. — Скажите мне, мисс Деверо, это ваш первый бал? — Да, сэр, это так. Ей следовало бы рассыпаться в восхищении, как изысканно здесь все устроено, но Патрисии не хотелось очаровывать этого мужчину. Если она ему нравится, значит, он опасен. Возможно, сейчас она впервые смотрит в глаза человеку, который навсегда разлучит ее с Амосом. Но казалось, ее нелюбезный ответ доставил ему удовольствие. Его губы казались темными на фоне алебастровой кожи; Патрисия нашла, что этот контраст производит впечатление чувственности, хотя обветренное смуглое лицо Амоса казалось ей гораздо привлекательнее. — Вы не заигрываете, как остальные девушки. — Зато вы заигрываете, в точности как остальные юноши. Хотя и менее любезно, как я вынуждена заметить, — ответила она, надеясь, что уж теперь от него избавится. Но Жюльен лишь мягко рассмеялся. — Вы пришли сюда не по своей воле. — Не думайте, будто вам известны мои желания. — У вас есть гордость. То, чего столь прискорбно недостает большинству присутствующих здесь дам. И многим из мужчин тоже. Они пресмыкаются. Они приспосабливаются. А вот вы держите голову высоко поднятой. Полагаю, у вас сильный характер, мисс Деверо. Патрисия пожалела, что не может дать ему пощечину. — Если вы не можете вести себя пристойно, мне придется позвать компаньонку. — Полагаю, в душе вы не слишком заботитесь о пристойном поведении. Бледные глаза Жюльена, казалось, заглядывали прямо ей в сердце и видели там желание завлечь в свою постель Амоса. Патрисия ощущала почти непреодолимое стремление бежать от него, как если бы он был грабителем на темной ночной улице, а не джентльменом на приеме. Но страх и смущение вынудили ее застыть на месте. — Я буду вести себя пристойно — пока, — продолжил он. — Могу ли я удостоиться вашего первого танца? — Можете, сэр. — Она не смогла придумать веской причины для отказа. Первой оказалась виргинская кадриль — живой танец, в котором все смеются и хлопают в ладоши. Патрисии всегда нравились кадрили. А при участии стольких пар — по меньшей мере, трех дюжин — танцевать должно было особенно весело. Но только не с Жюльеном Ларро. Она твердила себе, что он лишает ее присутствия духа только своей необычностью. Чтобы разобраться в остальных, не требовалось даже знакомиться с ними — у этих самодовольных, хвастливых юнцов не имелось забот более важных, чем получше намазать голову блестящей помадой. Жюльен танцевал не хуже любого из них, ни разу не оступившись, и все время улыбался, но не той глуповатой ухмылкой, что другие мужчины, а холодной, почти насмешливой. Хуже того, казалось, он считал, что Патрисия должна оценить шутку и разделить с ним веселье. Танец закончился, и она на некоторое время сбежала от него к другим партнерам — хотя едва ли это выглядело бегством, учитывая, как сильно на них действовало ее очарование и как глубоко они были ею восхищены. Но в середине вечера Жюльен пригласил ее снова — на вальс. — Это намного более совершенный танец. — Партнер вел ее, положив ладонь на спину девушки; у него были тонкие костлявые пальцы, напомнившие ей когти. В воздухе разливался густой аромат камелий. — Куда более интимный. — Я вполне согласна. — Вам это велела ваша мать? — Его бровь презрительно выгнулась. — Соглашаться со всем, что бы я ни сказал? — По правде сказать, она и впрямь на этом настаивала, но это не имеет для меня значения. Я говорю, что согласна с вами, поскольку действительно согласна. Как вам следовало бы уже понять, если вы скажете что-то глупое, я не премину это отметить. Он улыбнулся шире, сверкая зубами почти неестественной белизны. — Вы ведете себя совсем не как юная барышня, пытающаяся подцепить мужчину. — Возможно, я и не пытаюсь. Она подумала об Амосе и о том, как они целовались под магнолией. — Зачем тогда вы здесь? — У меня не было выбора, — прямо ответила Патрисия. Такая искренность должна была стереть усмешку с лица Жюльена. Но не стерла. — У вас может быть больше вариантов выбора, чем вы полагаете. — Вы имеете в виду себя? — Можно выразиться и так. Так скоро! Патрисия надеялась провести дома еще несколько месяцев, прежде чем ей придется отдаться какому-нибудь незнакомцу. И вот перед ней Жюльен Ларро, уже почти предъявляющий на нее права. — Почему я? — прошептала она. — Почему не одна из ваших пустоголовых подружек? — Он кивнул в сторону угла, где неловкая девушка отважно пыталась заигрывать с круглолицым Бергардом Уилкинсом. — Потому что вы носите свои атлас и кружево, как некогда рыцари носили доспехи. Мне сдается, вы смотрите на жизнь как на битву — а мне нравятся бойцы. Патрисия знала, ей следует быть признательной уже за то, что избравший ее мужчина, по крайней мере, не лишен ума и проницательности. Однако ее не отпускало ощущение, что в Жюльене Ларро скрывается нечто неправильное. И это пугало. Но она могла думать только об одном. «Он отнимает меня у Амоса. Отнимает так скоро». После приема, в экипаже по дороге домой, сидящая рядом с ней Альтея лучилась ликованием. — Говорят, мистер Ларро недавно прибыл в город, но явно происходит из хорошей семьи и чрезвычайно богат. Он снимает целые апартаменты в лучшей гостинице и наводит справки насчет особняка на авеню Святого Чарльза. Патрисия пожала плечами. — Он разговаривал с мистером Бруссардом? — Пока нет, но, полагаю, нанесет ему визит с утра. — Как ты можешь быть так счастлива? — прошептала Патрисия. — Как ты можешь желать мне подобного? Холодная, притворная улыбка не исчезла с губ Альтеи. — Это все, о чем ты только способна мечтать, — ответила она. — Чего еще я могу желать? «Чего еще ты можешь желать?» — явно подразумевала она. Жюльен Ларро любезен и привлекателен. Его состояние обеспечит ей хорошо обставленный дом, не слишком отличающийся от того, в котором она выросла, и бессчетное множество красивых платьев и шляпок. Его рабы будут заботиться о ней. Возможно, у нее появится даже собственная лошадь и экипаж. Вот что ценила сама Альтея. Патрисия же хотела другого — свободы делать собственный выбор. Но прошедший вечер лишит ее подобных возможностей на будущее. «По крайней мере, эту ночь я проведу с Амосом, — напомнила она себе. — Этого они не смогут у меня отнять». |