Книга После нас - хоть потом, страница 229 – Евгений Лукин

Поприветствовав его крепким рукопожатием, Ратмир сел на свободный табурет, подозвал официанта. В ожидании капучино огляделся, прислушался.

— Да щеночек вы мой! — артистическим хорошо смазанным голосом излагал неподалеку благообразный пепельный Артамон Аполлонович (краем карего выпуклого глаза Ратмир запечатлел его вдохновенный породистый профиль). — Знали бы вы, кутеночек, с какими корифеями мне довелось в свое время общаться! Запросто — ну, как с вами сейчас… Адмирал, Лорд Байрон… Я ведь их еще застал на поводке. Вот это была школа! А теперь… Под «фанеру» скоро лаять начнут! — Расстроенно махнул вялой аристократической рукой — и умолк.

В противоположном углу яростно спорили о правах.

— А разве не дискриминация? Эта ваша победно задранная лапа, господа кобели…

— Нет, но… Вам-то удобнее — присев…

— Да не в удобстве дело! Дело в принципе!..

— Знаешь ты эту сучку! — вполголоса убеждал кто-то кого-то. — Немка. Черная такая… Как ее? Эльза? Берта?..

Болтали о чем угодно, но имя Джерри не прозвучало ни разу. Нет такого пса. Нет и не было.

— Говорят, ты сегодня теневую экономику разогнал? — с легким акцентом, как и подобает кавказцу, спросил Тимур.

— Как?! — Боб от удивления вывернул бородку набок. Даже газету отложил.

Ратмир невесело усмехнулся:

— Ну, не то чтобы разогнал, но…

— Расскажи, да?

Ратмир, не чинясь, изложил все подробно, причем начал со сновидений. Многие ли члены Гильдии могут похвастаться тем, что им на работе снятся настоящие собачьи сны, да еще и с провалами в генетическую псевдопамять! Когда добрался до конца истории, как раз принесли кофе.

— Короче, слишком профессионально работаю, — не без язвительности заключил он, делая крохотный первый глоток. — Такие вот, представьте, ко мне у начальства претензии…

Боб долго жевал бородкой и ронял брови на глаза.

— Тут… политика, — вымолвил он наконец.

— Сбесился? — с неподдельным интересом осведомился Ратмир. — Какая политика?

Тот снова схватил газету, развернул и, поднеся ее к глазам почти вплотную, принялся быстро-быстро то ли просматривать, то ли обнюхивать заголовки. Листнул, вывернул. Мелькнуло крупно: «Журналисты — сторожевые псы демократии».

— Вот! — сказал он, уверенно ткнув пальцем. — На Западе подозревают, что Суслов — тоталитарное государство. И знаешь почему? — Боб вскинул таинственные глазенки. — Преступность слишком маленькая. При демократических режимах так не бывает. И пока мы не повысим уровень преступности, за демократов нам не прокапать. Понял теперь?

— Во-первых, брешут, — резонно заметил Ратмир. — Запад про нас не пронюхал и не пронюхает… А во-вторых, я тут при чем?

Боб подпрыгнул на табурете.

— То есть как при чем? А на теневиков кто бросился? Я, что ли? Ты же, получается, преступление предотвратил!

Ратмир зарычал и завращал глазами. Из-за соседних столиков даже оглянулись тревожно, но вовремя сообразили: дурачится. Тем более что источник тревоги быстро иссяк.

— Водобоязненный ты наш… — оборвав рычание, ласково сказал Ратмир Бобу. Потом вопросительно посмотрел на Тимура.

Огромный кавказец рассеянно разглядывал на свет бокал с хванчкарой.

— Правильно тебе хозяин говорит, — скупо изронил он. — Служба службой, а думать — надо…

От неожиданности Ратмир едва не поставил чашку мимо блюдца.

— Не понял. Поясни. Кавказец медлил.

— Совещание идет — под столом сидишь? — спросил он.

— Н-ну… под столом, не под столом… Да. Сижу.

— Что говорят — слушаешь?

— Н-ну… интонации, конечно, воспринимаю… Тимур по кличке Тамерлан повернул лохматую крупную голову и одарил Ратмира долгим недоверчивым взглядом.

— Вах! — подивился он. — Кто дал этому псу третье место? Памятник ему отлить! Как собаке Павлова…

Ратмир послал нижнюю челюсть вперед и несколько вверх, по привычке следя за тем, чтобы как-нибудь случайно не обнажились зубы. Порода обязывала. Особям с пошлым нормальным прикусом этого не растолковать. Демонстрируя другой характерный признак породы, а именно — выдержку, подозвал официанта и спросил еще один капучино.

— Жалко мне тебя, Ратмир-джан, — задумчиво проговорил Тимур. — Такой пес, медаль у тебя, а живешь на одну зарплату… Старый станешь — на пенсию будешь жить, да?

Уяснив, что с политическими темами здесь покончено, Боб утратил интерес к беседе и, презрительно фыркнув, снова зарылся в газету. Ратмир-джан с удивлением покосился на Тамерлана.

— Между прочим, — тихо и многозначительно сообщил он, — ко мне уже с этим подкатывались, и не раз. Из конкурирующих фирм. Выспрашивали кое-что, деньги предлагали…

Тимур встрепенулся:

— Предлагали, да? И что ответил?

— Правду ответил. Не знаю. Не прислушиваюсь. Не мое это собачье дело.

Тимур-Тамерлан одобрительно наклонил широкий лоб, как бы разделенный на две равные доли неглубокой вертикальной бороздкой.

— Правильно ответил, — с удовлетворением проговорил он. — Фирму сдавать нельзя…

— Это я и без тебя знаю! — блеснул клыком Ратмир.

— Только не сердись, пожалуйста… — попросил Тимур. — У тебя нюх есть?

— Какой нюх?

— Собачий.

— Собачьего нет.

— А слух?

— Со слухом чуть получше…

Кавказец пренебрежительно шевельнул косматой бровью.

— Значит, и слуха нет, — подытожил он. — А что есть?

Официант беззвучно поставил на стол вторую чашечку кофе. Ратмир поблагодарил сдержанным кивком. Разговор помаленьку начинал раздражать. Столковались все, что ли, сегодня? Поучают и поучают. Нашли, понимаешь, щенка… У него вон третье место, между прочим, на «Кинокефале»!

— Ум должен быть! — так и не дождавшись ответа, огласил Тамерлан. — Настоящая собака (натурал, да?) всё о хозяине знала. И ты тоже знай, Ратмир-джан… А иначе хороший будешь пес, но глупый. Зачем хозяину глупый пес? Зачем ты сам себе такой? Лежишь под столом — слушай. Услышал: вах! Сусловский доллар будут обваливать! Все на обед, а ты — в менялку. И фирме вреда нет, и тебе польза… Адмирала уважаешь?

— Еще бы!

— А у него три ресторана. Думаешь, сами построились?

Ратмир хмыкнул — и призадумался. Припомнилось вдруг, что каждый раз, когда ему доводилось зачем-либо менять местную валюту на иностранную, за ним мгновенно выстраивалась очередь — и в тот же день сусловский доллар несколько падал в цене. Любопытно. Стало быть, народ внимательнейшим образом следит за финансовыми операциями служебных собак и делает вполне правильные выводы.