Онлайн книга «Щелк!»
|
— Что же все-таки с колдуном-то, а? — размышляет вслух рядовой Пиньков. — Я так думаю, — говорит гномик, и в глазах у него начинает светиться огромное уважение, — что у колдуна сейчас какие-то серьезные дела. Такие серьезные, что нам и не снились. А вот закончит он их, поглядит, что в овраге делается, и строго пупырчатых накажет. «Хорошо, если так, — думает Пиньков. — Хуже, если помер». Добрались до ямы. Яма как яма, на четверых гномиков рассчитанная, живут шестеро. Остальные пятеро, правда, временно отсутствуют — на работах где-то, а у этого, что с Пиньковым (его, кстати, Голиафом зовут), у него вроде как отгул. Да нет, товарищ старший лейтенант, нормальный гномик — ростом чуть выше автомата. А Голиафом его зовут не потому что здоровый, а потому что в лоб то и дело получает… Спустились они в яму, банку в уголке прикопали, сидят, беседуют. — Так, значит, говоришь, года три уже? — хмурится Пиньков. — Или четыре, — неуверенно отвечает гномик. — Да вот сразу после проверки… — А! — говорит Пиньков, оживившись. — Так, значит, была все-таки проверка? — Была, — подтверждает гномик. — Сам-то я, правда, не видел, но говорят, была. Любопытство разобрало Пинькова. — Слушай, а как проверяющий выглядел? — Проверяющий?.. — с тихой улыбкой восторга говорит гномик. Высокий, выше колдуна… В одеждах защитного цвета… Пуговицы — сияют, бляха — солнышком. А уж сапоги у него!.. Тут смотрит гномик на Пинькова, умолкает и, затрепетав, начинает подниматься в стойку «смирно». — Да сиди ты! — с досадой говорит Пиньков. — Тоже мне проверка! Никакая это была не проверка. Я это был… Сел гномик, дыхнуть не смеет и держит равнение на Пинькова. — Сказано тебе: вольно… — сердито говорит Пиньков. — А про автомат про мой ты нигде ничего не слышал? Не знает гномик, что такое автомат. Пришлось объяснить. — Нет, — отвечает, подумав. — Про реликвию слышал, а вот про автомат — ни разу… Насторожился Пиньков. — А что за реликвия? А реликвия, товарищ старший лейтенант, следующая. Во-первых, черт его знает, что это такое. Во-вторых, слышно о ней стало года три-четыре назад, то есть по времени вполне совпадает. В-третьих, известно, что стоит она в некой пещере, а пещера эта находится аж в низовом овражье за ободранной пустошью. И многие в эту реликвию верят. — А как она хоть выглядит? — допытывается Пиньков. — Ствол есть? Затвор есть? — Может, и есть… — вздыхает гномик. — Одним бы глазком на нее взглянуть… Задумался Пиньков. — А как считаешь, — спрашивает, — знает колдун, где сейчас мой автомат? Гномик даже встал от почтительности. — Колдун знает все, — объявляет торжественно. — Знает он там с редькой десять! — недовольно говорит Пиньков. — Что ж ты думаешь, я с ним не беседовал? Гномик брык — и в обморок. Не привык он такие вещи про колдуна слышать. Минут восемь его Пиньков в сознание приводил. Хлипкий народец, товарищ старший лейтенант, нестроевой… Оживил его Пиньков, поднял, к стеночке прислонил. — А далеко отсюда этот ваш колдун живет? — спрашивает. — День пути, — слабым голосом отвечает гномик. — Только там не пройдешь — пупырчатых много… Сомнительно? Виноват, товарищ старший лейтенант, что именно сомнительно? Ах в смысле: почему колдун в прошлый раз так быстро явился к Пинькову, если день пути?.. Трудно сказать, товарищ старший лейтенант. Видимо, по каким-то своим каналам. А может, просто рядом околачивался… — В общем так, Голька, — говорит Пиньков (Голька — это уменьшительно-ласкательное от Голиафа). — Пойдем-ка мы к колдуну вместе. Я его про автомат спрошу, а ты все, что мне рассказывал, ему расскажешь. Надо с этим бардаком кончать. А сам уже изготовился гномика подхватить, когда тот в обморок падать начнет. И верно — зашатался гномик, но потом вдруг выправился, глаза вспыхнули. — Да! — говорит. — Пойду! Должен же кто-то ему сказать всю правду о пупырчатых! И — брык в обморок. А Пиньков уже руки успел убрать. Оживил его по новой — и двинулись. А чего тянуть? Глазомер, быстрота и натиск! Поначалу гномик этот, Голиаф, дорогу показывал, а как тропки знакомые кончились — шаг, конечно, пришлось убавить, а бдительность удвоить. Вышли в центральный овраг. Та же картина, товарищ старший лейтенант. Речка по камушкам банки ржавые перекатывает, о террасах-ступеньках одна только легкая волнистость склонов напоминает. — Ну и куда теперь? — спрашивает Пиньков. Оказалось — вверх по течению. Колдун, по слухам, живет в самом начале центрального оврага — бункер там у него, что ли… И тут, товарищ старший лейтенант, вспомнил Голиаф, что банку-то они как в уголке тогда прикопали, так и оставили. Но не возвращаться же! Зашли-то далеко… «Плохо дело, — думает Пиньков. — Дневной переход на голодный желудок — это уже не служба, а так, несерьезность одна…» — Слышь, Голька, — обращается он к гномику, — а банку эту тебе на сегодня выдали? — Что ты! Что ты! — Голька на него даже ручонками замахал. — Банка это не на день. Это на неделю. — Н-ни черта себе! — говорит Пиньков. — Выходит, за эту неделю ты уже все получил? — Ну да — за эту… — слабенько усмехается Голиаф. — Это за позапрошлую, и то еле выпросил… — Ага… — говорит Пиньков и начинает соображать. Сообразил и говорит: — Слышь, Голька, а как пупырчатые определяют, кому положена банка, а кому нет? — А по ребрам… — со вздохом отвечает Голиаф. Тут такая тонкость, товарищ старший лейтенант: если гномик возьмет вдруг и помрет с голоду, то у пупырчатых из-за него могут быть крупные неприятности. Но, конечно, могут и не быть. Продолжают, короче, движение. От деревьев на всякий случай держатся подальше, а если услышат, что кто-то по тропинке навстречу ломится, то прячутся в бурьян. Причем прятаться все труднее, сорняки заметно ниже стали. И поляны тоже мало-помалу некую слабую квадратность обретать начинают. Оно и понятно: к начальству ближе — порядку больше. Ну и наконец все. Пришли. В смысле — трава дальше стриженая и не демаскироваться просто невозможно. Присели в бурьяне, наблюдают за ближайшим деревом. — Нет! — говорит минут через пять Пиньков. — Не могу я этот бардак видеть! Достал из-за голенища бархотку и придал сапогам надлежащую черноту с млечным мерцанием. — Значит, так, Голька, — инструктирует. — Посиди здесь немного, а потом иди и проси банку. Она тебе положена. |