Онлайн книга «Тень ветра»
— И ему это удалось? Исаак нахмурился и добавил в мою чашку новую толику своего лечебного пойла. — Похоже, лучше всего разошелся «Красный дом», около девяноста экземпляров. — И тем не менее он продолжал издавать Каракса себе в убыток, — заметил я. — Продолжал. Честно говоря, не знаю почему. Уж кем-кем, а романтиком он не был. Но, сдается мне, у каждого свои секреты… С 1928-го по 1936-й он издал восемь романов Каракса. А на чем Кабестань действительно зарабатывал деньги, так это на катехизисах и дамских романах о провинциальной барышне Виолете Лефлер. Они очень неплохо расходились в киосках. Романы Каракса, как я подозреваю, он издавал ради удовольствия и в пику Дарвину с его естественным отбором. — Что сталось с Кабестанем? — Возраст. Годы всем нам рано или поздно предъявляют счет. Он заболел, к тому же начались финансовые проблемы. В 1936 году издательство возглавил его старший сын, но он был из тех, кому размер трусов на ярлыке — и тот не прочесть. Предприятие не продержалось и года. К счастью, Кабестань так и не увидел, что сотворили наследники с делом всей его жизни и что сотворила война со страной. Он умер от эмболии в Вальпургиеву ночь с гаванской сигарой во рту и двадцатипятилетней девчонкой на коленях. Сын был из другого теста. Спесив, как может быть спесив только последний придурок. Первое, что пришло ему в голову — продать разом весь запас книг на складе, то есть все наследство отца, на макулатуру. Приятель, такой же молокосос с особняком в Калдетас [19] и автомобилем «Бугатти», убедил его, что фотокомиксы про любовь и «Майн Кампф» пойдут на ура, так что бумаги не хватит, чтобы удовлетворить бешеный спрос. — И у него получилось? — Он не успел. Вскоре после того как он взял бразды правления в свои руки, к нему домой явился какой-то тип и сделал весьма щедрое предложение. Он хотел купить целиком весь оставшийся тираж Хулиана Каракса и готов был заплатить втрое от рыночной цены. — Можете не продолжать. Он покупал их, чтобы сжечь, — пробормотал я. Исаак улыбнулся, даже не пытаясь изобразить удивление: — Точно. А я уж было подумал, что вы круглый дурак: все спрашиваете, спрашиваете, а сами как будто ничего не знаете. — Кто был этот тип? — спросил я. — То ли Обер, то ли Кубер, не помню. — Лаин Кубер? — Знаете такого? — Так зовут персонажа «Тени ветра», последнего романа Каракса. Исаак нахмурился: — Персонажа книги? — В романе Лаин Кубер — псевдоним дьявола. — Несколько театрально, на мой вкус. Но кто бы он ни был, чувства юмора, по крайней мере, ему было не занимать, — заметил Исаак. У меня была еще слишком свежа память от встречи с тем типом, так что ничего забавного я в нем не находил, но решил приберечь свое мнение до лучших времен. — Этот Кубер, или как там еще… его лицо было обожжено, обезображено? Трудно было разобрать, чего было больше в улыбке Исаака: насмешки или тревоги. — Представления не имею. Человек, от которого я о нем слышал, с ним не виделся, а узнал о его визите потому, что Кабестань-младший рассказал об этом на следующий день своей секретарше. Об ожогах речи не было. Так, выходит, вы не в бульварном романе это вычитали? Я тряхнул головой, будто все не так для меня и важно. — И чем дело кончилось? Сын издателя продал книги Куберу? — спросил я. — Молокосос решил, что он самый умный, заломил цену еще выше, чем та, которую предложил Кубер, и тот свое предложение снял. А через несколько дней примерно в полночь склад издательства Кабестаня в Пуэбло Нуэво выгорел дотла. Задаром. Я глубоко вздохнул: — А что случилось с книгами Каракса? Они погибли в огне? — Почти все. К счастью, секретарша Кабестаня, услышав о странном предложении, заподозрила неладное, на свой страх и риск забрала со склада по одному экземпляру каждого романа Каракса и унесла домой. Это она вела переписку с Караксом, и за столько лет они волей-неволей сдружились. Ее звали Нурия, и я думаю, что она единственная во всем издательстве, а то и во всей Барселоне, читала романы Каракса. У Нурии слабость к несчастненьким. В детстве она подбирала зверушек на улице и несла в дом. Со временем стала опекать незадачливых литераторов, возможно, потому, что ее собственный отец когда-то мечтал стать одним из них, но так и не сумел. — Похоже, вы очень хорошо ее знаете. По лицу Исаака скользнула улыбка хромого беса: — Даже лучше, чем ей самой может показаться. Она моя дочь. Повисла напряженная пауза. Меня мучили сомнения, чем больше я узнавал обо всей этой истории, тем менее уверенно себя чувствовал. — Насколько я понял, Каракс вернулся в Барселону в 1936 году. Некоторые говорят, что здесь он и умер. У него остались родственники? Кто-нибудь, знающий о его судьбе? Исаак вздохнул: — Едва ли. Родители Каракса давно разошлись. Мать уехала в Латинскую Америку и там снова вышла замуж, а с отцом, насколько мне известно, он со своего отъезда в Париж не общался. — А почему? — Кто его знает. Люди любят усложнять себе жизнь, будто она и без того недостаточно сложна. — А вы не знаете, его отец еще жив? — Очень может быть. Он моложе меня, но я давно уже не выхожу и не читаю некрологов, [20] а то как увидишь, что знакомые мрут, как мухи, чувствуешь, что и тебя вот-вот возьмут за яйца. Кстати, Каракс — фамилия его матери. Фамилия отца — Фортунь. Он держал шляпную мастерскую на улице Сан-Антонио и, насколько мне известно, с сыном не ладил. — А могло ли случиться так, что, вернувшись в Барселону, Каракс попытался увидеться с вашей дочерью, раз уж у них завязалась дружба, а с отцом отношения не сложились? Исаак горько усмехнулся: — Ну, я-то последний, кто об этом бы узнал. В конце концов, я всего лишь отец. Знаю, что однажды, в 1933-м или в 1934-м, она ездила в Париж по делам Кабестаня и останавливалась на пару недель у Хулиана Каракса. Мне об этом рассказал Кабестань. По ее же версии, она жила в гостинице. Моя дочь в то время была незамужем, и я печенкой чуял, что она слегка вскружила голову Караксу. Нурия из тех, кто разбивает сердца по пути в ближайшую продовольственную лавку. — Вы хотите сказать, что они были любовниками? |