Онлайн книга «Дикари Ойкумены. Книга III. Вожак»
|
«Завидую, – так думала Н’доли когда-то, – крошке, которая разбудит его сердце.» Теперь, в зале Бен-Цанаха, она думала иначе. Не завидовала; нет, не завидовала ни капельки. Еще вчера она была старше Марка. Это осталось в клетке слова «вчера». Обер-центурион Тумидус был гораздо старше Н’доли Шанвури. Проклятье! – он ей в прадеды годился. Старше на войну; на сгоревшую галеру, на погибших сослуживцев. Старше на плен; на жизнь и на смерть. …из-за этого сукина сына едва не погиб Папа… Будь справедливой, велела себе Н’доли. Марк тут ни при чём. Думаешь, Папа вышел в Кровь из-за него? Ерунда! Папа вышел бы в Кровь в любом случае. Папа – антис, упрямый болван, вот и все причины. Полудохлый, он валяется на Китте в малом теле, давится овсяной кашей, запивает жиденьким чаем и улыбается во сне. Папе снится, как он раз за разом выходит в Кровь – драться и умирать. Смертельный номер: на манеже – глотатель ядерных боеголовок. Отличный сон; временами кажется, что Папе не хочется просыпаться. – Здравствуй. Сейчас, поняла Н’доли, Марк поблагодарит меня за участие в спасательной экспедиции. Потом развернется и уйдет: прямая спина, армейская выправка. Будь рядом телепат, он бы прочел мысли Марка и сказал мне: «Ты права, дурочка.» – Привет. Я тебе признательна. Все-таки ей удалось его удивить. Сбить с толку. – За что?! Я ничего… – Без тебя я никогда бы не вышла в большое тело. Цинично, прямо. Не ожидал? – Рад, что у тебя получилось. Взгляд Марка изменился. В льдистом прищуре мелькнула тень лукавства. Нет, померещилось. Никакой тени. Просто у него глаза разные. – Хочу тебя кое с кем познакомить. Марк обернулся к «дипломатическому» выходу. Там ждали трое сопровождающих: помпилианцы из службы безопасности и пожилой, седой как лунь уроженец Ларгитаса. Учёный, за парсек видно. Граф или маркиз жутких тамошних наук с зубодробительными названиями. Что делает ларгитасец в этой компании? Марк махнул рукой: – Катилина! * * * Пляж в этом месте был галечный. Приходилось выбирать, куда ставишь ногу: иначе поскользнешься, грохнешься вверх тормашками. Спуск от коттеджа в бухту славился высотой и крутым нравом. Марк мерял его трижды на день: сперва шагом, подолгу отдыхая на куцых, заросших травой площадках, приноравливаясь к ёканью под ребрами, затем – быстрее, и наконец – бегом. Лечащий врач хмурил брови, но помалкивал. Сейчас Марк, выбравшись из воды, стоял у топчана. Рядом, в охотничьей стойке, замер Катилина. К ним по пляжу шел человек, которому здесь было не место, и это не нравилось ни Марку, ни ягуару. – Что вы делаете на Тренге? – спросил Марк, едва гость приблизился. – И вам доброго утра, – рассмеялся Белый Страус. Якоб Ван дер Меер, маркиз этнодицеи, был одет по-походному. Дорожный костюм со множеством карманов, ботинки с высокими шнурованными голенищами. Голову маркиза защищал полотняный шлем с назатыльником. Казалось, Белый Страус минутой раньше вынырнул из джунглей. – Как вы сюда проникли? – С боем. Перестрелка, поножовщина, рукопашная. Гора трупов у ворот, – ларгитасец наслаждался ситуацией. – Велите, чтобы прибрали, а то протухнут. Жарища… Марк шагнул вперед: – Я вынужден вас задержать. – Очень на это рассчитываю, – маркиз поклонился, сняв шлем. – Задержите меня на месяц, лучше – на два. Нам есть о чем поговорить. Вернее, вам есть о чем поговорить, а мне есть что послушать. Он кивнул на ягуара: – Тотем? Покровитель? Йе-кыла? – Тиран, – вздохнул Марк. – Диктатор. Кто такой йе-кыла? – Перевоплощение шамана в зверя. – Вы верите в эту чушь? Вместо ответа Белый Страус протянул руку и почесал Катилину за ухом. Ягуар мурлыкнул басом. Марк с изумлением взирал на идиллию, подозревая, что он здесь – третий лишний. – Я доверчив, – кончиками пальцев Ван дер Меер щекотал рокочущего хищника под челюстью. – Я и вам поверю. Вы, главное, рассказывайте. Когда детенышам исполняется шесть месяцев, самка ягуара впервые выводит потомство на охоту. Вашему есть полгода? – Не знаю, – честно ответил Марк. – Наверное, есть. – Ему надо охотиться. – Не надо. Он всю дичь распугает. Катилина – паникёр. – Трус? – Инфразвуковый биоизлучатель. Сеет панику вокруг себя. Захочет – будете бежать дальше, чем видите. Сталкивались с таким убоищем? – Не доводилось. Расскажете? – Государственная тайна. – Да ладно вам! Вы ведь сразу поняли: я на Тренге с разрешения начальства. Будь я одержим идеей расового превосходства, я бы сказал: с разрешения моего и по нижайшей просьбе вашего начальства. Сорвать меня из экспедиции – это надо очень попросить… Вас выжали, как тряпку, офицер Тумидус. И не спорьте со мной! Вас опросили, допросили и расспросили. Человек? Личность?! Нет, вы теперь ходячий интерес – козырный, международный. Я вас намочу и выкручу по-новой. Помните, на Ломбеджи вы спрашивали у меня, что такое этнодицея? И я ответил: это наука о правах народов. Что вам показалось удивительней всего на Астлантиде? – Конфликт устремлений, – не задумываясь, ответил Марк. – Я читал отчёты тех, с кем вы беседовали на эту тему. Повторите для меня, вкратце. Астлане должны сопротивляться пленению? Бежать, драться? – Кастовые астлане – нет. Дикари – да. – Почему? – Плен должен быть честным. Иначе у дикарей не стимулируется теменная чакра. Соответственно, не наступает эйфория, мощное желание «уйти в солнце». Падает энергетичность… – У всех астлан яйцевидные черепа? – Только у кастовых. В смысле, цивилизованных. – Что происходит, если кастового астланина хочет пленить кастовый астланин, гражданин вражеского государства? Десант с корабля инопланетян? – Не знаю. – Кастовый обязан бежать, драться до последнего? В этом случае система работает, как с дикарем? Яйцом череп или нет, а вопрос, как я понимаю, упирается в статус «пленник-свободный»? – Вы что, анализируете этот бред? Белый Страус присел на топчан: – Вы даже представить не можете, какой бред я способен подвергнуть анализу. Троюродный брат вашего конфликта: Мондонг, племена овакуруа. Речь даже не об энергопространственном феномене, имеющем место в обоих случаях. Целый народ, одержимый идеей-фикс: не позволить чужакам вторгнуться в мозги аборигенов; не уважающий предков, допустивших такое вторжение… Когда же запрет нарушается во второй раз, у всего населения летит крыша. Вы видели фильм «Мондонг»? Ричард Монтелье снял прекрасную картину. Не без художественного вымысла, и всё же… |