Книга Игры богов, страница 18 – Мэри Филлипс

— Ты мог бы повидать их, — заметила Артемида. — Попроси Персефону, и она проведет тебя в нижний мир.

— А ты когда-нибудь была там? — поинтересовался Эрос.

— Нет, — ответила Артемида, борясь с внезапно охватившим ее ознобом. — А ты?

Эрос покачал головой.

— Хотел бы я знать, — сказал он, — каково это — быть мертвым…

Артемида остановилась. В ее груди и животе возникло незнакомое ощущение — как будто что-то сжалось и затрепетало.

Кроме того, в руках и ногах у нее начало покалывать, а голова закружилась. Она распознала это состояние не сразу: это был панический страх.

— Ты никогда об этом не задумывалась? — спросил Эрос.

— Никогда, — ответила Артемида.

— А вообще-то это возможно познать?

— Нет.

Эрос подвел ее к витрине какого-то магазина, в которой стоял худой пластмассовый манекен с конечностями, такими же жесткими и гладкими, как кости, высушенные солнцем. Манекен стоял в несколько неестественной позе: его бедра подались вперед, словно ракета навстречу цели. На нем была крошечная юбочка, вся в прорехах, ярко-голубые лосины в дырочках и яркая блузка, расстегнутая так, чтобы был виден кружевной бюстгальтер. Эрос даже не стал ничего говорить.

— Я все же надеюсь на лучшее, — произнесла Артемида.

— А что, если надежда нас оставит? Что тогда?

— Тебе-то чего волноваться? У тебя дела идут, как и раньше, — сказала Артемида и пошла вниз по улице. — Люди по-прежнему влюбляются, и тебе есть ради чего жить.

— Я бы не стал говорить так уверенно, — нагнав ее, заметил Эрос. — Мне кажется, сейчас любовь интересует людей намного меньше, чем раньше, — настоящая любовь, а не нынешний упрощенный вариант. Им нравится романтика и секс — извини, — а когда все это заканчивается, они решают, что ответственность за другого им не нужна, и просто уходят.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что мы им больше не нужны. Они не хотят нашей помощи и все больше забывают о нас.

— Я знаю.

— А наша сила не бесконечна…

— Я хочу сесть, — заявила Артемида.

— Извини. Как насчет вон той скамьи? Там можно насладиться запахом, который исходит от фургона, где продают блинчики и пончики.

Взяв Артемиду за руку, Эрос усадил ее. Артемида несколько раз глубоко вздохнула. Запах кипящего масла и плавящегося сахара был прекрасен. «Интересно, какой вкус у этих блинчиков? — подумала она. — Какое ощущение они рождают во рту, в горле? А что, если попробовать — неужели это так повредит мне?».

— Быть может, это не так уж и плохо, — сказал Эрос..

— Ты про еду?

— Про смерть.

— Я не хочу об этом говорить.

— Но все равно выслушай меня. Ты только представь себе — полное спокойствие… Ты очутишься в другом месте, далеко от всей этой суеты, и тебе больше не придется отвечать за других.

— Но ведь ты сам всегда нес ответственность за других и получал от этого несказанное удовольствие.

— Однако это еще не значит, что я не могу устать.

— Я не в силах представить себе, как это — ни за что не отвечать, — сказала Артемида. — Я всегда только этим и занималась — впрочем, как и ты. И не говори мне, что ты предпочел бы быть мертвым.

Некоторое время Эрос молча шел навстречу солнцу.

— Если бы ты знала, что жить тебе осталось всего лишь сто лет, — наконец произнес он, — на что бы ты их потратила?

Неподалеку от них одна из машин въехала в зад другой. Водители выскочили на дорогу и стали орать друг на друга, а автомобили, ехавшие за ними, начали сигналить. Это никак не способствовало разрешению ситуации, а лишь создавало лишние неудобства всем участникам дорожного движения.

— Я бы уехала куда-нибудь, — сказала Артемида.

Спустя две недели после того, как Элис нашла новую работу, Нил пригласил ее отпраздновать это событие за чашкой чая. Он выбрал маленькое кафе, которое должно было ей понравиться — помещение было тесным, а потолки низкими. Здесь было достаточно тихо, чтобы Элис чувствовала себя комфортно, но все же не настолько, чтобы у девушки создалось впечатление, что ее подслушивают другие посетители. Нил пришел заранее, занял столик в углу, заказал кофе и в ожидании Элис принялся за кроссворд в «Дейли телеграф».

В какой-то момент он утратил ощущение времени, увлекшись решением особенно коварной анаграммы, и слово «Привет!», произнесенное тихим голосом Элис, заставило его вздрогнуть. Нил вскочил на ноги, чтобы поприветствовать девушку, и едва не перевернул свой кофе, когда наклонился над столом — но так и не смог дотянуться до щеки Элис.

— Как ты? Быстро нашла кафе? — спросил он.

— Да, это было легко, — ответила Элис, усаживаясь напротив и снимая шляпку с рюшками. — Университет.

— Что-что?

— Анаграмма к слову «инвестирует» — «университет».

— Точно.

— Наверное, когда смотришь кверху ногами, проще отгадывать.

— Что будешь пить? — спросил Нил. — Заказать тебе кусочек торта?

— Даже не знаю… — задумалась Элис. — А себе ты закажешь?

— Мы могли бы съесть один на двоих, — предложил Нил.

Элис явно смутилась. Ее волосы были затянуты в узел на затылке, и Нил обратил внимание, что она покраснела аж до ушей.

— Я не против, — сказала она.

Подошла официантка. Нил заказал чай для Элис и кусок творожного пудинга и попросил принести две ложки.

— Как твоя работа? — спросил он.

— Все в порядке, — ответила девушка.

— Что за люди там живут? Как они относятся к тебе?

Помолчав, Элис ответила:

— Даже не знаю.

— Что значит «даже не знаю»?

— Я не знаю, что ответить. Можно сказать, что по-своему они милы со мной.

— Как это?

— Ну, про некоторых людей сразу можно сказать, что они милые, — объяснила Элис. — Например, ты, Нил, именно из таких. Ты заботишься о людях, пытаешься понять, что им нравится, а это всегда приятно. Я хочу сказать, я не хотела бы, чтобы ты думал… мне показалось, что…

Внезапно Элис опустила глаза и, стараясь не смотреть на Нила, стала с нарочитым интересом изучать дыру от сигареты в ситцевой скатерти.

— А что они? — спросил Нил.

— Я уверена, что они неплохие люди, — объяснила Элис, — но как бы это сказать… Они просто не обращают внимания на других. Поэтому когда они кажутся милыми, то это скорее случайность.