
Онлайн книга «Мальчик с саблей»
![]() День за днём Маллон наблюдал, как на недостижимой высоте разрастается едва заметная паутинка вертикального города. Еще десять рабов исчезли безлунной ночью. Они унесли кирки и убили еще одного стражника. Под утро беглецов заметили уже достаточно высоко на Стене. Медарх без спешки посылал почти в зенит стрелу за стрелой. Но семеро рабов всё равно ушли. Маллон беспокоился. Не из-за Акуры и его небесного города – вряд ли многие из рабов способны вскарабкаться по отвесной скале. Этой весной должны были прибыть передовые отряды армии Филиппа Третьего Александрида – ассирийские лучники, хеттская пехота, персидская конница. Маллон ждал их и втайне надеялся на разрешение императора присоединиться со своей сотней к походу на север, через горы, в таинственную страну Чжоу. В конце концов, он воин, а не надсмотрщик. Да и золота, отправленного им в метрополию, хватило бы на любую откупную. Но шли месяцы, а даже слухов о приближающемся воинстве не появлялось. Маллон щедро оплачивал болтливость торговцев, поставлявших провиант в гарнизон, справедливо полагая, что связь с внешним миром лишь через наместника – это недальновидно. Еще несколько рабов попытались уйти на Стену. Но в этот раз ночную стражу врасплох не застали – кое-кого из беглецов для острастки убили на месте, а остальных загнали в рудник. Когда взошло солнце, превратив небо из чёрно-синего в чёрно-розовое, то вскоре заметили последнего из сбежавших, неуклюжего долговязого подростка. Он висел на кончиках пальцев на скользком уступе и тихо скулил. Медарх вынес из казармы свой знаменитый лук, осененный еще в Элладе прикосновением Диониса, но Маллон остановил начальника охраны повелительным жестом. Пусть рабы не думают, что им помехой только наши стрелы. Когда солнце поднялось выше, Стена стала серой, а небо белесым, подросток по-заячьи заверещал и скользнул вниз. Вернувшись в дом, Маллон долго смотрел на веревку с тремя узелками – она так и лежала там, где ее положила Сати. Рабыня молчала и отвечала только на прямые вопросы. Ночью Маллон стискивал в ладонях ее податливое тело, но Сати оставалась для него такой же недоступной, как небесный город ее отца. Следующей ночью двум охранникам воткнули в голые ноги шипы, смазанные какой-то отравленной гадостью. Оба не дотянули до утра. Из рудника никто не исчез. Торговец вином первым принес дурную весть. В городе только и разговоров, что о восстании пяти царств. Сплетничали, будто Филипп и Александр не поделили далёкое северное междуморье, будто из диких степей навстречу персам выдвинулась несметная армия кочевников… – Медарх, – сказал Маллон, – скоро тебе придется уводить людей. * * * Масло зачадило, огонь в лампадах померк, и тьма подступила ближе. Душная, липкая, живая и опасная тьма. Нет, дело не в гигантских кошках и не в выползших на охоту змеях – это лишь зверьё: мышцы, когти и зубы. На звериную хитрость человек ответит стократно. Этот мрак страшен сам по себе. Он подбирается к тебе из-за спины, прячется в углах, слоится под ногами. Чёрная вода хаоса, чёрный дым дыхания закованных титанов. Там, в каменных глубинах, они давно разбрелись по всему подземному миру и рвутся наверх. Они задирают головы и нюхают такую близкую и желанную свободу. А ядовитый выдох гасит пламя в лампадах, и мечутся во сне бесстрашные ветераны, прорубившие свой путь через Граники, Исс, Персеполь, Варанаси, Уджайяни… Где, как не здесь, на краю мира, титанам искать лазейки в мир людей, чтобы снова восстать против богов? Серпик нарождающейся луны презрительно усмехался из своей небесной юдоли. Бейся, бойся, Маллон, стременной Богоизбранного. Вчера ты подавал дротики в правую руку повелителя мира, а сегодня – лишь тридцать лет спустя – почти безразлично ждешь, что остриё стрелы или отравленный шип прервет твой никчемный век. Смейся, Маллон, переживший собственную славу, майся, Маллон, растерявший веру, превратившийся из воина в надсмотрщика. Где твои братья, Маллон? Где Терсий, жив ли еще, и удалось ли престарелому Сципиону подкрасться к городам Гасдрубала сквозь раскаленные пески? Где Феодокл, под началом самого Александра Александрида, да пребудет с ними Афина, ушедшего вверх по Нилу на покорение царств, скрытых даже от мудрого Птолемея? Дрожат куцые язычки пламени, не в силах разогнать темноту. – Зачем, Сати? Сколько они намереваются просидеть на плоской стене в самодельных гнёздах? – Ты спрашиваешь, не наскучила ли им свобода? – Раб не может стать свободным. Потеряв одного хозяина, он тут же попадет к другому. Даже сидя на своей скале, он остается рабом. – Ты забыл, что это вы принесли нам рабство, Маллон. Когда я была ребенком, в нашем городе никто не принадлежал никому. И я с болью вспоминаю то время. Маллон пустыми глазами уставился в темноту. – Мир принадлежит сильным, Сати. Не обманывай себя. Если бы ваш город захватили не мы, то это сделал бы любой, кто не поленился прийти сюда с двумя сотнями воинов. Вы слабые, и рабство для вас – единственное спасение. – А ты не думал, что на свете может быть особое место, где не важно, слабый ты или сильный? Где нет власти? Где никто не заставит тебя делать что-то против твоей воли? Сати придвинулась к нему и тихонько погладила по голове, как маленького мальчика. Маллон насупился: – Ты говоришь о диковинных вещах. Это выдумка, глупая выдумка, больше ничего. Это идет поперек всему, что есть в этом мире, это как… как… – Как Стена, – подсказала Сати. * * * – Да будет день твой легким, как северный ветер, и сладким, как мёд, любезный моему сердцу великий воин Маллон! – Нет большей радости для меня, чем лицезреть дорогого гостя, а ты, без сомнения, дороже тысячи добрых гостей, о мудрейший и справедливейший Андрагупта! – Открой же ворота, доблестный Маллон! Не заставляй гостя топтаться на пороге! Спустись с башни и обними своего друга! – С радостью сделал бы это, несравненный Андрагупта! Но меня тревожит выражение лица воина за твоей спиной. И еще одного за его спиной. И еще трёх сотен отважных лучников и мечников, составивших тебе компанию в пути через дикие джунгли!.. Андрагупта улыбнулся шутке. Рубин, украшающий его чалму, блеснул, как капля свежепролитой крови. * * * – Ты слышал об учении Гаутамы? – спросила Сати. Маллон брезгливо поморщился: – Ты говоришь о давно умершем дурачке, который не мог раздавить муху или прихлопнуть комара? Сати тихо вздохнула. – Ты столь же прямолинеен, что и все эллины, каких я видела в твоей армии. – Что же ты замолчала? – Я хотела сказать, что учение Гаутамы не прижилось у нашего народа. * * * Маллон лёг на камни, ногами к Стене. Теперь она превратилась в бескрайнюю черную равнину, упирающуюся в небесную твердь. А мир, где величайшая империя пошла трещинами, оставив в диком краю горстку своих сыновей, распростерся у него над головой. Мир, где изящно изогнутые луки воинов Андрагупты уже выцеливают всё, что шевельнется между зубцами крепостной стены. |