Онлайн книга «Очень полезная книга»
— Да плюнь ты на эти яблоки! — свирепо зашипел Иван Кьетту на ухо. — Валим уже отсюда! Надоело! Но тот был непоколебим. — Нет уж, пусть раньше расплатится!.. Ну что же ты! Неси! Сердито сопя носом, Фытук потянулся за плодами. Потом вдруг обернулся, спросил с неподдельным удивлением: — По пять на нос? А почто так много-то? Вроде нестарые ишшо. Или продавать станете? Так ведь только тому помогает яблоко, кто сам его добыл, либо от близкого родича получил из рук в руки, либо от верного слуги… А! Дедушкам своим понесете! — догадался он. — Дедушкам? — моргнул Кьетт. — Погоди! Так они у тебя омолаживающие, что ли? — Молодильные! — поправил страж важно. Тут уж нолькр запаниковал по-настоящему — в девятнадцать лет парням редко хочется стать моложе. — С ума сойти! А я ел! И что теперь будет со мной? Где ж ты раньше был, почему не предупредил?! Страж называется! — Дык я за горкой… — А! — махнул рукой вконец расстроенный Кьетт. — Говори честно, скоро я в младенца превращусь? — Не-э! — Тупая морда Фытука расплылась в злорадной ухмылке, обнажились огромные желтые зубищи. — Сразу не помолодел — теперь все уже. Может, на тебе болячка какая была? — Была. На ногах. — Во! Вся сила волшебная на нее ушла, на тебя ничего не осталось! Так тебе и надо, хоть ты и не вор! Ходи… гм… пожилым! — Все-таки назвать собеседника «старым» у чудища не повернулся язык. — Слава добрым богам! — Вздохнул Кьетт с облегчением. И они ушли и три яблока унесли все-таки. А вслед им неслось бормотание Фытука: «Ну и не больно-то хотелось их жрать! Сразу видно, из другого мира поганые твари поналезли! Отравные, поди, как цикута! Тьфу!» …Яблоня с ее безмозглым охранником скрылась за дальним холмом. — Ну и зачем ты с этим уродом сцепился, можешь объяснить? — потребовал Иван, что-то понравилось ему в последнее время изображать из себя эдакого здравомыслящего и серьезного старшего товарища, уже и в привычку стало входить. — Дали бы по кумполу и пошли своей дорогой. К чему было диспуты на юридические темы разводить?! — Угу, пошли бы! — буркнул нолькр тоном совершенно замогильным, и только теперь Иван обратил внимание, на что он похож: лицо белое, глаза дикие, губы дрожат — сказалось нервное напряжение последних минут. — Пошли бы этому остолопу на прокорм! Это же был СТРАЖ! Самый настоящий, не смотри, что слабоумный! — Знаю. Страж. Ну и что? — Он еще не понимал, из какой беды им удалось вывернуться; после чудовищ Пустоши Фытук его как-то не впечатлил. — У стража абсолютная власть над тем местом, которое он приставлен охранять. Мы бы без его согласия шагу не сделали, сожрал бы заживо и не подавился! Спасибо, умом не вышел, иначе не заговорил бы я его! Это вам на будущее, чтобы знали: единственный способ спастись от стража — его переспорить… — Это тебе на будущее: не надо тянуть в рот что ни попадя! — проворчал Иван и сам себе очень живо напомнил бабушку Лизу. — Перестань, не надо его ругать. — Снурл незаметно потянул человека за рукав. — Пусть успокоится; видишь, ему и так плохо. — Ничего, переживет! Чуть не угробил нас, оказывается, по глупости! — Но спас же потом? — А если бы нет? Они говорили совсем тихо, но Кьетт их все-таки услышал, обернулся и заявил победно: — Зато у меня все укусы прошли! Что ни делается, все к лучшему! Совершенно идиллическое сельцо, освещенное закатным солнцем, лежало в ложбине меж двух холмов. Десяток маленьких двориков в обрамлении опрятных плетней, избушки по окна в снегу (странно, откуда столько снега в отдельно взятом месте?), розовые дымки над высокими шатровыми крышами — красота! Ни малейшего намека на зло! Там, где оно водится, люди не распахивают двери своих домов по первому стуку, даже не спросив, кого это черт несет на ночь глядя. — Переночевать? А что ж, ночуйте! Чай, место не пролежите! — спокойно согласился хозяин крайней избушки, седой, очень благообразный дед в добротной одеже и войлочных сапогах. — В дом пущу за спасибо, а монетка найдется — так и на стол баба соберет. Монетка сразу нашлась. Старик повертел ее в пальцах, понюхал зачем-то. — О! Ненашенская чеканка! Неужто с той стороны вас, парни, к нам занесло?! Отпираться было бессмысленно. — Оттуда, дедушка. — То-то я смотрю, тощие да зеленые какие-то… Эй, баба, на стол мечи! — Не пропеклось еще! — из глубины дома донесся тягучий невозмутимый женский голос. — Я ж на печку юбками не сяду! Как пропечется, сей момент и подам! Устрой пока гостей. Дед провел их в горницу. Неплохая комната оказалась, уютная. Простая крашеная мебель с цветочной росписью, домотканые половики в яркую полоску, кровать кованая с высоко взбитой периной, красная герань на окне, прялка под окном, каменная печь топится — потрескивают дрова, и кто-то темно-синий, мохнатый, утробно урчит в углу… — Вот так и живем, — без умолку тараторил дед, видно, нечасто ему приходилось гостей встречать. — Не богато, но и не бедствуем, чего богов гневить. Постеля, правда, одна. Ну да вы народ молодой, и на овчине не жестко будет — все не на снегу… Как же вы из такой дальней дали добрались-то? Неужто через Пустошь окаянную на своих двоих прошли? И не пожрал никто дорогой? И огнем не пожгло? Вот ведь диво! Нечасто так везет путникам, ох нечасто! А что же, дело какое у вас в наших краях али от властей бегаете? Уж не разбойники ли? — Впрочем, собственное предположение его, похоже, не сильно обеспокоило. — Нет, дедушка, мы не разбойники! — заверил Иван. — По делу пришли! — А! Поди, за яблоками вас отрядили? — тут же догадался старик. Возражать ему не стали на всякий случай. Кивнули согласно: да, именно за ними. — Бывает, бывает. Только это затея напрасная. Даже если с энтим, прости господи, дурнем Фытуком столкуетесь и не пожрет он вас с потрохами, назад через Пустошь вам яблочка не пронести. Сгниет непременно, бурой слизью расползется, и только-то. Устроено так хитро. — А кто устроил, дедушка? — Известно кто! Господин Мастер, чтоб ему… И тут что-то громыхнуло. — Ай! — раздалось с кухни. — Чугунок раскололся! Опять ты, старый, недобрым словом господина Мастера помянул?! Ну сколько тебя учить: язык свой длиннющий придерживай! Один убыток с тобой! — Ничего, мы вам еще одну монетку оставим, новый купите, — поспешно обещал снурл, чтобы хозяин не огорчался. — А толку? — высунулось из кухни круглое постное лицо в чепце. — Он и новый расколет длиннющим своим языком! — Тебе, старая, чугунка жалко, а меня тебе не жалко! — вступил в полемику дед. — Надо мне душу иной раз отвести, как ты считаешь, а?! Страдает душа-то! Чай, не чугунная! |