Книга Воевода, страница 38 – Вячеслав Перевощиков

– Почему хуже? – удивился Мстислав.

– Эх, князь, не знаешь ты ихних обычаев, – Искрень довольно улыбнулся, определенно вспоминая что-то хорошее. – По ихним законам гостеприимства тебя не отпустят прежде, чем ты не отобедаешь с хозяином и не выпьешь с ним за его здоровье рог вина, потом за здоровье его родителей, потом всего его рода. И так в каждом ущелье. В общем, больше двух ущелий за день не одолеть никак. Так что лучше засада – отбился и пошел дальше.

– А ежели не принимать угощенья? – поинтересовался Мстислав на всякий случай, хотя ему и так было ясно, что Искрень неспроста об этом даже не заикался.

– Что ты, князь, – взмахнул руками боярин. – То ж смертельная обида, тебе ж за это мстить станут, да так, что ты все на свете проклянешь. Тут в горах никогда не знаешь, когда тебе на голову камень упадет, а когда единственную тропку над пропастью камнями завалят. Опять же со скалы начнет стрелок какой-нибудь стрелами сыпать; поди достань его оттуда. Так что с горами шутить лучше не стоит.

– М-да, – невесело буркнул себе под нос Мстислав. – Так мы Халуга точно не догоним, потому как он наверняка все тайные тропы знает и пройдет и мимо дозоров касожских и мимо всех возможных препятствий.

Он, слегка коснувшись пергамента, провел по карте пальцем длинную дугу:

– Вот бы отсюда перелететь сразу туда, тогда бы мы опередили Халуга точно.

– Как перелететь? – уныло спросил Искрень.

– Соколом, соколом. Я же из рода Рюрика, а Рюрик, сказывали, и есть сокол [35] в той стране, откуда пришел наш предок. От того сокол и на щитах наших изображается.

– Ну да, конечно, если только ты оземь стукнешься и этим самым соколом враз обернешься.

Все замолчали, ибо сказать больше было нечего, и каждому было ясно, что сделать здесь ничего нельзя.

– А как называется корабль грека, который тебе подарил карту? – вдруг раздался совсем рядом голос Люта, так что все вздрогнули, ибо никто не заметил, как вошел в светлицу первый боярин.

– «Фалко», – машинально ответил Мстислав, недовольно глядя на боярина.

– Это по-гречески так, а ведь ты сам говорил, что в переводе это звучит, как Сокол, и что, мол, не случайно именно этот купец стал тебе другом, – прочеканил слова Лют.

– Ну да, – морща лоб, напрягся Мстислав, пытаясь угадать, к чему клонит боярин.

– Вот тебе и да, – беззлобно передразнил Лют. – Садишься на корабль и летишь, почти как хотел на Соколе, к устью Кодори.

– Ай да Лют! – воскликнул Искрень. – Ай да молодец! Какой умница!

– Да, Сокол, – растерянно повторил Мстислав, – точно, Сокол.

– Только грузиться на корабль надо не здесь на причалах, а где-нибудь в тихой бухточке, подальше от чужих глаз, чтоб никто не знал про то, что ты, князь, не в городе, а на каком-то кораблике посередь моря, где чего только не случается, – продолжал поучать мудрый Лют Гориславич.

«А ведь действительно, – вдруг подумал Мстислав, – чего только не случается в этом море: и бури, и нападения разбойничьих кораблей. Может, Лют не случайно спроваживает меня морем? Не станет князя, и он тогда будет всем править, а там, глядишь, и сам в князья потянет».

– Не дай бог, что случится в этом море, как нам без тебя тогда, князь? – словно прочитав мысли Мстислава, прогудел боярин. – Нам без тебя никак нельзя. Потому беречь тебя надо ото всяких бед с великим усердием.

– Каких бед? – недоверчиво спросил князь, все еще силясь понять тайну боярина.

– Ну, как же, – только и ответил хитрый Лют, нагло улыбаясь хорошо спрятанному испугу в глазах Мстислава.

Князь вдруг понял, что в сущности у него даже выбора нет. Он не может отказаться от предложения боярина, не выказав себя трусом, но и другого пути быстро попасть к устью Кодори тоже просто не было. И все-таки что-то его настораживало и тяготило.

– Слуг надо бы взять поболее, – пролепетал Мстислав, чувствуя, как вдруг вспотела спина от выползающего наружу предательски липкого страха.

– Нельзя поболее, – продолжая улыбаться, пробасил Лют. – Большой отряд сразу же касоги заметят, да и на корабль много народу с лошадьми не посадишь.

Он окинул полупьяных гридей цепким оценивающим взглядом, словно случайно скользя глазами по легким доспехам, годным для охоты, но не для серьезного боя.

– Десяти гридей будет довольно, – задумчиво проговорил первый боярин, – да еще отроков возьмешь по дороге, тех, которых давеча послал с волхвом. Кстати, его возвращения в городе ждать – только время терять, а потому следом за ним идти надо и соединяться. Вот тебе и будет отряд, которого должно хватить для любого дела.

– Маловато будет, – выдавил из себя Мстислав.

– Нельзя, князь, нельзя, – с упрямством старшего, поучающего малолетку, пробубнил Лют. – Такой отряд за купеческий обоз сойдет, а будет людей больше – сразу заподозрят неладное.

– Ладно, будь по-твоему, – согласился Мстислав, лихорадочно соображая, как потом, исподтишка, взять с собой еще воинов и какое придумать этому оправдание.

– Ладно, – губы первого боярина чуть покривились легким презрением, – бери себе еще пяток гридей, если душа того просит. Но помни, что с тобой великий волхв, который один стоит многих воинов.

Щеки Мстислава вспыхнули, он гордо вскинул голову с твердым намерением отказаться от брошенной ему, таким образом, подачки, но в последний момент передумал. Впервые отправляясь в путь, он чувствовал смутную безотчетную тревогу, подобную той щемящей душу тоске, которую он испытал много лет тому назад, когда, возвращаясь с охоты, попал с небольшим отрядом воинов во вражескую засаду и едва спасся.

Сейчас он с трудом преодолел это тягостное чувство, смахнув капельки пота со лба, а Лют Гориславич, тем временем, продолжал продумывать детали похода. Но, судя по тому, как быстро и легко говорил боярин, он не продумывал, а просто проговаривал то, что было уже давно продумано до мелочей и лежало в его голове открытой для чтения книгой.

– Где-нибудь напротив Медвежьей горы на корабль погрузитесь, – долетел до князя голос первого боярина.

– А почему там? – удивился князь, лихорадочно соображая, откуда Лют узнал, что ему придется идти именно к этой горе.

– Да место там удобное, – простодушно улыбаясь, отвечал боярин, но в глубине его глаз то вспыхивал, то погасал затаившийся огонек темного пламени.

– Три костра зажжете на берегу, чтобы корабль мог вас найти.

– Почему три? – мучаясь подозрениями, опять спросил Мстислав.

– Два могут случайно рядом оказаться, – вздохнул боярин, – а вот три – едва ли.

Он вдруг с досадой махнул рукой и быстро пошел к выходу, решительно намереваясь покинуть собрание. Гриди просто открыли рты от такой дерзости. Но уже в дверях Лют так же резко остановился.