Онлайн книга «Покаянные сны Михаила Афанасьевича»
|
— Не говорите так… — Я, впрочем, понимаю, как надоел вам рой поклонников с бездарными, много раз повторенными комплиментами. — О ком вы?.. О ком вы говорите? Все не так. — Но почему же вы одна? Она ответила как-то напряженно и словно бы отводя глаза от телефонного аппарата в сторону. Да и ответ был немного невпопад: — Моего мужа сейчас нет. Он вернулся с фронта и опять уехал. И матери его тоже нет. — Так, значит, мы можем быть вместе, как тогда? — Михаил! Вы сознаете опасность, которой меня подвергаете? На что вы рассчитывали, когда позвонили мне? — Я вас люблю, я звоню только для того, чтобы это вам сказать! Я люблю вас, Кира! Все эти долгие месяцы я мечтал о вас. — Ради бога, Миша, что вы делаете! Не говорите так, вас могут услышать. — Я не могу говорить иначе… — Оставьте меня. Я больше ничего не желаю знать! — Не вещайте трубку, умоляю! — Замолчите, ради всего святого… У меня темно в глазах, что со мной будет! — Успокойтесь, ничего с вами не случится. А вот меня скоро положат на телегу и вывезут прямо на погост. Долго ли от больных подцепить заразу? И в этом будете виновны вы. — Миша! Заклинаю вас всем, что у вас есть дорогого, оставьте меня. — У меня нет ничего дороже вас на этом свете, Кира. — Я вешаю трубку! — Нет! Вы причина того, что я готов даже на безумство. Скажите мне только одно слово — и мы бежим. — И это вы говорите замужней даме? Вы и преступны, и безумны! — Кира! Я бросил все, пациентов, близких мне людей, ненавистную больницу. Я приехал сюда с одной лишь целью — быть ближе к вам. Да, я готов на преступление. Бежим! — У меня дети. — Забудьте. — Ни за что! — Я приду к вам этой ночью. — Не смейте! Неужели вам нужна моя погибель? Зачем только вы появились здесь? Вы хотите заставить меня лгать и вечно трепетать… Боже мой, замолчите, Миша! — Если вы не позволите мне прийти к вам, я устрою под вашими окнами скандал. Сегодня же! Ах, Кира, дайте же мне шанс!.. Она испугана. Мне кажется, что у меня наконец-то получилось. И потому говорю уже более спокойным голосом: — Кира, нам необходимо поговорить. — Ну так и быть… Приходите в полночь, когда все уснут. Можно представить, что было после того, как я закончил разговор. Я так кричал, что все, наверное, слышали. Однако вот представить можно, но ничего ужасного на самом деле не случилось. Тася закрылась в дальней комнате, не открывает дверь. Дядьев дома нет. Мне только их увещеваний не хватало! Но что это было? Неужели Кира назначила свидание? Неужели победил? Я плюхаюсь на диван, закидываю руки за голову… Я весь в мечтах… Я снова с моей Кирой! Скорей, скорей бы! Заснуть бы и не просыпаться до полуночи… И вот сидим в гостиной у нее дома. На столе чашки с нежными цветочками снаружи и золотые внутри. Скатерть белая и накрахмаленная. Узорчатый паркет сияет, отражая свет зажженных свечей. Мы пьем чай с домашними пирожками, надо заметить, очень вкусными. Что ж, самая подходящая обстановка для задушевной, лирической беседы. Только вот как можно о чем-то говорить, когда все мысли о другом?.. От рук, от губ ее пахнет дивными духами, слегка напудрено лицо. Изящные пальцы держат чашку, как диковинный цветок. Глаза прикрыты ресницами, как кружевами. Вот о чем-то задумалась… — Ах, Миша! Я так несчастна. Мой постылый супруг… Я вышла замуж только потому, что могла сойти с ума от одиночества. Если бы не дети… — Не огорчайте меня такими грустными словами. Вы удивительно красивы. Вы добрая, чудесная… Вы одна на свете. Других таких прекрасных нет. — Вы искренни? Да! Да! Разве можете вы лгать? Я благодарна вам за эти слова, только вы нашли их для меня… Так хочется верить, что вы желаете доб ра. Но одно всегда страшит, стоит взглянуть на вас… — Что же это? — Ваши глаза. О, как они опасны! — Верьте мне, Кира, я говорю с чистой душой, с открытым сердцем. — Достойна ли я такой любви?.. Ах, я пропала… Я вижу откинутую назад голову и шелковистую волну волос, пронизанную огнем свечи. И брови угольные. И огромные карие глаза. Мне не понять — красив ли ее профиль, этот нос с горбинкой. Так и не разобрал, что у нее в глазах. Вот кажется, испуг, тревога… А может быть, порок?.. По-детски бантиком сложила губы и смотрит в темное окно, словно бы чего-то ожидает. Когда она вот так сидит, она представляется мне чудесной, лучше всех на свете. — Иди ко мне, — сказал я. Она повернулась, глаза ее испуганно насторожились. Я обнял ее и поцеловал. — Нет! Так нельзя, — пытается оттолкнуть меня. Я снова привлек ее к себе. На этот раз она не сопротивлялась. Я потянул ее за собой на диван. И так притягивал до тех пор, пока она совсем не склонилась. И только тут я ощутил живую и ясную теплоту желанного, волнующего меня тела. — Лежите и не шевелитесь, — прошептала она. Она легла рядом со мной, и я почувствовал прикосновение ее коленей… — Ты чудо как хороша! — Знаешь, какая в юности я была худышка? — Знаю. Изящная, грациозная… — Говорят, с тех пор немного пополнела. — Это бывает после родов. Но у тебя это заметно лишь чуть-чуть. Тебе даже идет. Во всяком случае, мне нравится. — Как жаль, что мы тогда не встретились! — Ну как ты это представляешь? Дочь камергера и бедный, застенчивый студент… Тут я немножечко слукавил. Так можно. Почему бы нет? — А я вообразила себе… Да-да! Ужасно наивно этого желать. — Но вот теперь я дипломированный врач. Скоро займусь непременно частной практикой. У меня будет много пациентов, появятся деньги. И все можно было бы еще поправить! — Что? Как? У меня муж и две дочери. Ты тоже, видимо, женат. — Нет, Кира! Нет! Я верен только тебе! — Ах, милый! Я без ума от тебя, даже когда ты говоришь неправду! — Но почему ты мне не веришь? — Иди ко мне! Объятия… Объятиям нет числа. Я сбился со счета. Да и кому какое дело… Словно бы стараемся наверстать то, что прежде не сбылось… Или насытиться любовью впрок? Однако странные у меня возникают мысли… Пророчество? Ах, не дай бог! — Ты знаешь, муж недавно мне прислал письмо из Гельсингфорса, будто бы купил участок на золотоносной речке. |