Книга Отпуск строгого режима, страница 20 – Кирилл Казанцев

— Какая?

— Резкая, злая. Что с тобой?

— Ну конечно, будешь здесь добренькой. Валет, гаденыш, помнишь, я тебе рассказывала, мы с ним мутили, объявился и снова исчез в неизвестном направлении.

— Как? — раскрыла рот от удивления Ленка. — Столько лет ни слуху ни духу — и вдруг объявился, и ты его…

— Да, не смотри так на меня… Приняла.

— И было?

— Все было, и было отлично. Но недолго. Сбежал, козел.

— Деньги украл?

— Да нет… Не тронул, хотя все у него перед носом лежало. И лавешки, и брюлики, и рыжье — прямо в глаза блестело. Мне лень каждый раз цацки с себя снимать и в сейф сбрасывать, задолбаешься. Особенно, если на шпильках по кабакам день и ночь таскалась, рожи всяким нужным людям строила.

— Да тихо ты, услышат про твои брюлики, — Ленка настороженно осмотрелась по сторонам.

Рядом никого, до кого могли бы долететь слова подруги, вроде бы не наблюдалось. Спортсменки-любительницы уже увлеченно разыгрывали заданную сценку из полной опасностей женской жизни.

— Он с каким-то уродом переночевать попросился, — продолжала Светка. — Вот переночевал и смылся.

— Бросил?

— Да не знаю, бросил — не бросил. Записку написал: «Обнимаю бережно, целую нежно. Ночь была великолепна и незабываема. Провел бы с тобой целую вечность… но жизнь жестокая штука…»

К девушкам подошел тренер:

— Эй, а вам что — отдельное приглашение? Начали!

Светка отвернулась от Ленки, сделала пару шагов. Ленка бросилась к ней, попыталась схватить за руку с невидимой «сумочкой». Светка перехватила руку, провела бросок через себя, вышла на болевой прием.

Ленка бешено застучала ладонью по ковру.

— Ты чего! — чуть ли не закричала она.

— Ты ей руку чуть не сломала, — вмешался тренер. — не стоит уж так в образ входить. Подъем!

Девушки встали.

— Поменялись, — сказал спортивный наставник.

— Не могу, рука, — едва сдерживая слезы, произнесла Ленка.

— Ладно, для вас занятия окончены. Светлана, я тебя не понимаю, — укоризненно проговорил тренер.

— Извините, Степан Васильевич.

— Да это ты не у меня прощения проси, а у подружки своей. Елена, может быть, тебе надо обратиться в медпункт?

— Нет, спасибо, Степан Васильевич, уже лучше.

Девушки прошли в раздевалку.

— Сумасшедшая, — процедила сквозь зубы Ленка.

— Прости… Ненавижу воров. И как представила, что это его рука, так и схватила.

После душа и фена подруги чувствовали, будто сбросили не только парочку килограммов, но и пару-тройку лет. Румянощекие, веселые, они вышли на теплую вечернюю улицу.

— А знаешь что, Ленка, пошли ко мне. Я тебе компенсирую свой беспредел.

— Какой беспредел?

— Ну, что руку чуть тебе не сломала.

— Да брось ты. Все в порядке, — махнула здоровой рукой Ленка.

— Пошли, пошли, у меня коньячок есть, вафельки шоколадные, французские.

— Французские, говоришь?

— Они так приятно хрустят. Похрустим, поговорим. Ну, как?

— Ладно, идем, — наконец согласилась Ленка.

Подруги подошли к автостоянке. Из спортивной сумки-банана Светка достала электронный ключ. В двух шагах от нее приветственно пикнул желтый, закошенный под спортивный двухместный «бумер».

— Ни фига себе, а я и не видела у тебя такой брички.

— Папан недавно подогнал. Он двухместных машин не понимает. А вот мне она как раз. На фига мне пассажира за спиной держать.

— Ты че, боишься? — удивилась Ленка.

— Ну, когда руки на руле, сделать практически ничего нельзя. И предок будет спокоен, что я никого подвозить не буду. А рядом усажу только того, кто мне на самом деле самый близкий человек.

— Да, логика в этом есть, — согласилась Ленка.

Светка завела двигатель, который почти неслышно заурчал.

— А сейчас послушай, какая музыка.

Светка дала газу, и мотор ритмично зарычал бархатистыми басами.

— Прям тигренок.

— Супер, и даже музон-шансон включать не надо.

— Нет, подружка, ты включи. Пускай парни нам что-нибудь исполнят.

Светка нажала кнопку, и в четырех динамиках — двух впереди и двух сзади, для объемного звука — голос с хрипотцой запел:

От бутылочки вина —

И не болит голова.

А болит у того,

Кто не пьет ничего.

Желтый «БМВ» рванул с места и полетел по улицам, рассекая светом фар городские сумерки.

А потом, сидя за барной стойкой у себя на кухне, Светка, выпив на пару с Ленкой двести граммов душистой «Метаксы» из пузатых бокалов, прослезилась и захныкала:

— Я из-за него хотела покончить с собой. Вот этими руками… Нажраться всякого дерьма и от этого дерьма умереть. А это он дерьмо! Дерьмо! Ты, Валет, полное дерьмо! — крикнула в потолок оскорбленная девушка.

— Правильно, Светка, он и есть дерьмо! И чмо! И все, что на «о»… — поддержала подругу Ленка. — А вафельки у тебя вкусненькие. И коньячок ок!

— Да он фуфло!

— Ты че, коньяк фуфлыжный?

— Да нет, успокойся, коньяк настоящий. Это Валет фуфло!

— Конечно! И ссыкло. Как с нормальной девушкой в серьезные отношения вступить, так срезу же бежать. Только пятки сверкают.

— И чего они, козлы, нас боятся? — Светка допила коньяк из своего бокала. Взяла фигуристую бутылку, обновила подружке, плюхнула себе.

— Чего-чего… — презрительно улыбнулась Ленка, представив лицо своего последнего кавалера. — Мужики все думают, что им с нами век свободы не видать. Думают, что мы для них камень на шее и гиря к ногам.

— Давай за нас — за прекрасных дам! — перебила Светка. — Если мы гири, то золотые!

— Правильно!

Подруги чокнулись, глотнули, откусили от французской вафельки по кусочку.

— А такое о себе возомнил, говорит мне: я гений житейских обстоятельств. Из любой тяжелой ситуации, говорит он, умный человек должен найти выход, а я, представь, Ленка, хвастается он, нахожу два выхода.

— Два? Че, он того, двинутый? Зачем два, у него что, раздвоение личности? — Ленка повертела указательным пальцем у виска. — Шиза косит наши ряды…

— Да нет… Говорит, что нужно найти два выхода, чтобы, когда он воспользуется одним, те, кто за ним гонится, подумали, что он вышел через второй.

— Ну, он загнул… Знаешь, он просто трепло. И язык у него помело… О! Видишь, Светка, опять все на «о-о-о», — протянула Ленка, уже порядочно окосевшая. — Слушай, подруга, а у него там тоже помело? — девушка глазами показала себе между ног и прыснула со смеху.