Книга Судьба № 5 [= Любовь наотмашь ], страница 39 – Татьяна Корсакова

– Заткнись, – устало сказал Клим. – Человек умер.

– Так и я о том же. Человек умер – и мгновенно стал никому не нужен. Интересно, кому достанутся капиталы Ремизова? Будет весело, если нашей общей знакомой.

Клим ничего не сказал, посмотрел в окно. Виктор прав, странно, что Волкова не пришла на похороны. Это даже как-то неприлично. Могла бы хоть для проформы постоять у гроба, пустить скупую слезу. А она не пришла, и подружка ее инфернальная тоже не явилась. Чем, интересно, они таким важным заняты? Так не об этом сейчас нужно думать, есть дела и поважнее.

– Что с помещением на Кутузовском? – спросил он.

– Пока ничего. Я же вместе с тобой в ритуальные игры играл, когда мне было делами заниматься? – возмутился Виктор.

– Займись сегодня.

– Клим, а ты это серьезно, с Кутузовским?

– Серьезнее не бывает.

– И с чего бы вдруг?

– Нам нужно помещение под головной офис, я подумал и решил, что на имидже экономить не стоит.

– Ты решил это после того, как площади на Кутузовском намерилась заграбастать одна наша общая знакомая? – Виктор неодобрительно покачал головой.

– Этот кусок пирога госпоже Волковой не достанется, особенно принимая во внимание тот факт, что она осталась без финансовой поддержки. – Клим раздраженно потер подбородок.

– Долго ли найти нового кредитора? Я навел кое-какие справки об «Ализи». Стабильное, прибыльное предприятие, хороший рынок сбыта, крепкие связи. Им не откажут в кредите. Да я и сам бы им не отказал.

– Вот именно поэтому мы и должны поторопиться! – рявкнул Клим.

Друг посмотрел на него долгим взглядом, поцокал языком, сказал сочувственно:

– Значит, это все-таки из-за нее.

– Из-за кого? – буркнул Клим.

– Из-за Алисы. До сих пор не угомонился?

– Она украла у меня двадцать тысяч баксов.

– Она не украла, ты ей сам их отдал.

– Отдал, потому что она меня шантажировала! – взорвался Клим.

– Это было десять лет назад. Что тебе сейчас-то нужно? Живи себе, наслаждайся жизнью.

– Мне нужно помещение на Кутузовском! – Клим врезал кулаком по столу.

Виктор кивнул:

– Как скажешь, босс. – Друг очень редко называл его боссом, только в состоянии крайнего раздражения.

Клим удивленно нахмурился, сказал виновато:

– Прости, старик. Сам не знаю, что на меня нашло. Понимаю, что проблема яйца выеденного не стоит, и все равно кипячусь. И с Дашей у меня не все гладко…

– С Дашей у тебя никогда не было гладко, – сказал Виктор сухо. – Расставайтесь, не трепите друг другу нервы.

Клим не нашелся что ответить – слишком все было сложно в его личной жизни…

* * *

– Что нужно для того, чтобы она поправилась? – Алиса погладила худую руку подруги, посмотрела на лечащего врача. – Она уже две недели в коме.

– Вам нужно чудо, – устало сказал он. – От нас больше ничего не зависит. Требуется чудо, и еще – очень хороший уход.

– Хотя бы скажите, есть надежда или нет. – Алиса потерла виски, стараясь прогнать вот уже две недели не прекращающуюся головную боль.

– Надежда есть всегда. – Доктор ободряюще улыбнулся. – Существуют документально зарегистрированные случаи, когда такие больные выходили из комы и возвращались к полноценной жизни.

– Как скоро?

– Иногда спустя годы.

Алиса посмотрела сначала на мерно гудевшую аппаратуру для поддержания жизнедеятельности, потом на оплетенную проводами и датчиками Зинон, спросила:

– Вы хотите сказать, что долгие годы она может оставаться… вот такой?

Врач кивнул:

– Может, при надлежащем уходе.

– И где обеспечивают надлежащий уход таким пациентам, как моя подруга?

– Думаю, частные клиники вам не откажут.

– Еще один вопрос. – Алиса поправила подушку Зинон. – Скажите, она может нас слышать?

Врач снова кивнул:

– Некоторые пациенты, вышедшие из комы, рассказывали, что слышали голоса родных и врачей.

– И понимали, что те говорили?

– Да, понимали.

– А были ли какие-нибудь предпосылки… – Алиса задумалась. – Бывали ли случаи, когда люди возвращались после того, как им обещали исполнить что-то очень важное?

Врач понимающе улыбнулся:

– Один десятилетний мальчик вышел из двухмесячной комы, когда родители принесли к нему в палату щенка.

Алиса сделала глубокий вдох, сказала с чувством:

– Спасибо, доктор. Вы нам очень помогли. Можно мне сейчас побыть с ней наедине?

– Вы собираетесь пообещать своей подруге, что купите ей щенка? – пошутил врач.

– Я собираюсь пообещать, что куплю ей магазин. До свидания, доктор.

Врач вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Ты слышала, Зинон? – Алиса сжала ладонь подруги, всмотрелась в ее осунувшееся лицо. – Я куплю магазин на Кутузовском, я выбью кредит, чего бы мне это ни стоило. Но ты мне нужна! Ясно тебе?! Одна я не справлюсь, возвращайся скорее, Зинон! Возвращайся, черт тебя побери…

На перевод Зинон в частную клинику и выполнение необходимых формальностей ушло полдня. Алисе помогал Александр. За возможность побыть рядом с мадам Зинон парень был готов на все. Он даже поспорил с Ольгердом, который считал, что референту не место в больнице, что он должен заниматься своими непосредственными обязанностями, а работу сиделки оставить профессионалам. Да что там поссорился! Он набросился на Ольгерда с кулаками, наплевал на субординацию, не посмотрел на разницу в росте и физической подготовке и, наверное, одержал бы верх, если бы Алиса их не разняла. Алиса считала, что Зинон будет приятно общество Александра, что он сможет присмотреть за ней не хуже медперсонала, и не только присмотреть, а еще и развлечь болящую разговорами. Она разрешила парню сопровождать их с Зинон. А Ольгерд обиделся и в клинику не поехал. По правде говоря, Алиса считала, что так даже лучше.

Вдвоем с Александром они придирчиво осмотрели будущую палату Зинон, поговорили с лечащим врачом, познакомились с персоналом и остались довольны, если в такой ситуации это слово вообще уместно. Зинон будет обеспечен хороший уход и почти домашние условия, а они станут ее навещать так часто, как это только возможно, они не допустят, чтобы она чувствовала себя одиноко.

Уладив все дела в клинике, Алиса вернулась в офис, разбитая и деморализованная. В кабинете ее ждала сестра.

– Привет. – Мелиса поднялась из кресла, обняла ее за плечи. – Твоя секретарша плохо воспитана, она не хотела меня сюда пускать. Пришлось прорываться с боем. Скажи ей, что я твоя родственница и мне можно.