Онлайн книга «Жажда снящих»
|
– Прости, я просто так хотела умереть рядом с тобой… Ты круто развернулся к камину, выпрямил на миг согнувшуюся спину. Сказал, жёстко и холодно: – Вы можете идти, леди Генриетта. – Милорд… – Что ещё? – Джой Уокерс перед смертью… просил, чтобы вы… одумались. По твоей спине прошла судорога – я заметила это даже сквозь латы и плащ. Ты снова сжал кулаки, но не обернулся. – Хорошо. Идите. Я поклонилась и вышла. Ты выполнишь предсмертную просьбу своего вассала, мой лорд? – Миледи… ох! – молоденький паж залился краской и поспешно развернулся лицом к противоположной стене. – Ничего, малыш, заходи, – усмехнулась я, запахивая на груди простыню. Мальчишка застал меня, как раз когда я заканчивала принимать ванную и стояла по колено в мыльной воде. Думаю, его смущение было отчасти показным – небеса наградили старину Генри фигурой, напоминающей женскую столь отдалённо, что, не присмотревшись как следует, её можно было принять за мужчину-кастрата. Мальчишка всё же мялся, и я не сумела сдержать сарказма: – Да брось, парень, в жизни не поверю, что в тебе всколыхнулось вожделение. Паж фыркнул, всё так же разглядывая угол комнаты, а я сухо улыбнулась и шагнула на доски пола. В кадке тихо заплескалась вода. Я запахнула простыню поплотнее и бросила: – Ну, что там у тебя? – Милорд желает вас видеть. Немедленно. – Ясно. Иди. Паж, пятясь, выскользнул за дверь. Я медленно обтёрлась, пытаясь успокоиться. Ты никогда прежде не звал меня к себе. «Что же случилось? Ведь не может быть, чтобы… нет. Я так старалась, ты не мог ничего узнать». Я до того опешила, что даже стала раздумывать, что надеть. Несколько минут рылась в сундуках, прежде чем поняла абсурдность происходящего. Вряд ли белый шёлк и алый бархат украсят это неуклюжее мужиковатое тело – и не важно, что они были так к лицу твоей Аделине… твоей проклятой ведьме Аделине. Я надела то, что носила дома всегда – льняную рубаху и холщовые штаны, распустила волосы. Всё равно – я никогда не смогу быть для тебя красивой. Даже если ты позовёшь меня к себе среди ночи… Ты был в том же зале, где принял меня утром, только теперь сидел, вытянув ноги к огню. На миг мне показалось, что ты спишь, хотя твои глаза были открыты. Они совсем остекленели, но я знала, что ты жив. Как ни прискорбно, но всё ещё живы мы оба, мой лорд. Я вошла так тихо, как могла, но ты, видимо, всё равно услышал и сказал: – Сядь, Генриетта. Я подошла, опустилась на скамью рядом с твоим креслом, потупив взгляд, неловко пряча ладони между колен и пытаясь унять дрожь. Никогда прежде я не слышала от тебя «ты». «Господи, что же это?» Твоя рука лежала на подлокотнике и выглядела пугающе слабой. Казалось, если схватить сейчас меч и ударить по ней, ты и не подумаешь её отдёрнуть. Отсеченная, она упадёт на пол к твоим ногам и останется лежать там так же спокойно, как лежит сейчас – только ладонью вверх. Что бы ты сделал, мой лорд, если бы я упала на колени и прижала её к своим губам? – Я хочу поговорить с тобой, – сказал ты и умолк, а я всё глядела на твою руку, не смея смотреть в лицо. Ты долго молчал; в камине трещал огонь, в дымоходе выл ветер. Потом произнёс: – Я знаю, ты осуждаешь меня. Я немедленно вскинулась, забыв про страх. – Нет! – Осуждаешь, – без выражения повторил ты, всё так же остекленело глядя перед собой. – Ты и другие… те, кто остался в Галенфорте. И те, кто ушли сюда со мной. И Уокерс… – Милорд, мы не вправе… – Вы не вправе, но вы осуждаете! И вы правы, да! Я никогда не сдаю свои крепости – но я должен был остаться там с вами! Должен был! И вы все так думали. Умирали и думали, что ваш лорд – трусливый подонок, принесший вас в жертву своим понятиям о чести. – Твоё лицо потемнело, словно эти оскорбления произносились не тобой. – Но я не мог. Генриетта, я не мог оставить Тэленфорт. И её могилу. Я не мог допустить, чтобы они вошли сюда и осквернили её, понимаешь? – Понимаю, милорд, – сказала я. – И все это понимали. Вам не в чем себя упрекнуть. Ты посмотрел на меня – в первый раз за этот вечер. – Думаешь? А о чём же тогда просил меня Уокерс? Я не смогла выдержать твой взгляд – и никогда не могла. А потому не знаю, смеялся ты надо мной или… неужели настолько сильно ненавидел? Я почувствовала, что ты перестал на меня смотреть, но не смогла поднять голову. – Я должен был вернуться, – повторил ты. – Должен был. Я не был рядом с ней, не смог защитить её, когда она умирала. Но я могу по крайней мере защитить то, что осталось… в память о ней. То, что осталось… в память о ней, да, мой лорд. Разве не это – всё, что ещё держит тебя среди нас? Память о твоей Аделине? Могила твоей Аделины? За милорда и его проклятую ведьму, которая и из могилы так цепко держит его в своих руках. Так цепко, что… даже смешно. Я зажала рот ладонью. Ты посмотрел на меня, я зажмурилась, зажимая рот всё сильнее, чувствуя, как содрогаются мои плечи. Твой голос был непривычно мягким, почти нежным: – Ну, ну… что я вижу? Если уж старина Генри ударилась в слёзы, что делать нам? И вовсе кидаться с наружной стены? Какое счастье, что я не стала заплетать волосы, и теперь они скрывали мое лицо, а ты думал, что я плачу. Отдышавшись, я опустила руку и хрипло сказала: – Простите. – Ты тоже любила её, – произнёс ты, и что было в твоём голосе? Сочувствие? Удивление? Обвинение? Злость? Я смогла лишь кивнуть. Любила ли я твою ведьму Аделину, мой лорд? Наверное… наверное, да, хотя кто знает. И вдруг я сказала то, что не должна, не имела права говорить: – Я была с ней, когда она умерла. Ты вскочил, схватил меня за плечи, грубо – вовсе не так, как брал за плечи её. Я посмотрела тебе в глаза. У тебя такие длинные ресницы, мой лорд – наверное, в детстве соученики по оружию высмеивали тебя за это, но ты же помнишь, как эти ресницы целовала твоя Аделина – сначала веки, а потом ресницы… – Почему ты раньше не говорила?! – Не знаю. Не было случая. – Что она сказала? «Смотри на меня, мой лорд… смотри же. Смотри, смотри…» – Сказала, что будет любить вас и после смерти, милорд. Ты отпустил меня, словно у тебя разом ослабли руки. Сел. Сказал – разочарованно и устало: – Это я знаю и так. |