Онлайн книга «Птицелов»
|
— Отнюдь. Прямо там сейчас расквартирован полк сэйра Пэриса из Лолларда. Мы шли в обход и теперь собираем силы для решающего рывка на север. — На север? — переспросил Марвин. — Неужто впрямь наступаем на Мессеру? — Больше того — гоним, как кабаниху, — довольно сообщил рыцарь. — А вы, мессер, чаете присоединиться? — Да не то слово! — горячо сказал Марвин. — Как вам, нужны ещё лишние мечи? — Не бывает лишних мечей, — улыбнулся рыцарь. — А если вы не шпион, мессер, вам будут рады вдвойне. — Обнадёживает, — хохотнул Марвин. — Не смею более задерживать. — И я вас. Рыцарь продолжил свой путь, а Марвин с улыбкой повернулся к Робину. — Ну, слыхал радостную весть? Дошли!.. Эй, парень, что с тобой? Робин стоял у обочины, нелепо и беспомощно растопырив руки, и мешок с пожитками валялся у его ног. Лицо мальчишки побелело и пошло бурыми пятнами, глаза округлились, а нижняя челюсть тряслась так, что было слышно, как зубы постукивают друг о друга. Волчий тулуп, который ему отдал трактирщик из лесной деревеньки, сполз с плеча, но Робин этого даже не заметил. — Да что такое?! Привидение увидал, что ли? — Сэйр… Марвин… — еле шевеля языком, сказал мальчишка. — Я… простите великодушно… но дальше я… сам… — Что значит — сам? Куда — сам? — Туда, — неопределённо ответил Робин. — Сам… Тут ведь тракт уже… люди… я и сам доберусь… — Постой! — Марвин ухватил его за плечо, и дернувшийся было парнишка застыл, глядя в его лицо застывшими от страха глазами. — Ты же вроде хотел со мной пойти, стюардом? Ну так вот: я согласен тебя оставить. Буду с собой всюду возить, а захочешь — учить стану. Вот доберёмся сейчас до войск сэйра Пэриса и… — Нет! — взвизгнул Робин и отскочил. Марвин так изумился, что выпустил его и только смотрел, как мальчишка пятится по заледенелой дороге. Сейчас он походил на огромного варёного рака, толстые щёки тряслись, и Марвину вдруг показалось, что это совсем не тот мальчик, который прошлой ночью ровно и равнодушно рассказывал ему о глубоко похороненном в сердце позоре. «А ведь и в самом деле, житья мне не дадут за такого стюарда», — подумал Марвин и холодно спросил: — Как ты смеешь говорить мне «нет»? Мальчишка задрожал, но, кажется, страх и так был слишком велик, чтобы нотки угрозы в голосе Марвина могли его усилить. — Нельзя мне туда! — в отчаянии выкрикнул он. — Куда нельзя? Почему? — К сэйру Пэрису! Вздёрнет он меня! Марвин смотрел на него, всё ещё не понимая. — Как вздёрнет? За что? Ты что, на ножах с ним? Не позволю я ему вздёрнуть моего стюарда, можешь быть спокоен. Ни у кого нет такого права. — Он… ему… — Робин облизнул пересохшие губы. — Вообще-то это он мой хозяин. Я ему присягал… и… Марвин молча смотрел на него. Робин затараторил — быстро, сбивчиво, умоляюще: — Он же зверь, сэйр Марвин, ну просто зверь дикий! Нас так мало было, а он нас против Мессеры гнал, одного на пятерых, и всех гнал, всех, и меня даже! Я ему говорил, что не умею, убьют меня сразу, а он бил меня и всё равно гнал, а я во время боя по оврагам прятался… Мне так страшно было, ну, не мог я там больше оставаться! — Ты дезертир? — тихо спросил Марвин. Лицо Робина скривилось, он с шумом втянул носом воздух, будто собираясь разреветься. — Ты не из плена сбежал, — сказал Марвин. — Ты дезертир. — Я не мог там больше, сэйр Марвин. Не мог, ну, я просто боялся! Сэйр Марвин, не выдавайте меня! Ведь он меня повесит! Марвин молча шагнул к нему, поднял с земли брошенный мешок. Он был ещё довольно тяжёл — в деревеньке они запаслись неплохо. Робин продолжал канючить: — Не выдавайте, пожалуйста… Марвин, не отвечая, снял с мешка верёвку, которой тот был затянут. Коротковата, ну да ладно. — Сэйр Марвин… не выдавайте… прошу! Марвин одним движением скрутил на конце верёвки петлю и, прежде чем Робин успел шевельнуться, накинул её ему на шею. Мальчишка вскрикнул, вцепился пальцами в удавку, изумлённо тараща на Марвина глаза. Марвин затянул петлю сильнее, отвернулся и, не оборачиваясь, поволок мальчишку к обочине. Тот прошёл несколько шагов, а потом всё понял и забился, хрипя и в ужасе мотая головой. Марвин, не обращая на его сопротивление внимания, подтащил мальчишку к ближайшему дереву и захлестнул свободный конец верёвки на суку. Было тяжело, мальчишка весил как боров, и, с силой натягивая верёвку, Марвин втянул воздух грудью. В тот миг, когда дрыгающиеся ноги Робина Дальвонта оторвались от земли, у Марвина оборвалось дыхание, но он сумел закрепить конец верёвки на нижней ветке. Потом отступил, глядя на тучное тело, извивающееся в полуфуте над заснеженной землёй и тщетно пытающееся дотянуться до неё носками. В голове у Марвина была пустота. Чёрная, мёртвая пустота. И посреди неё — только одна мысль. — Ты дезертир, — в третий раз повторил Марвин из Фостейна, глядя на бьющегося в агонии мальчишку. — Ты предал своего сюзерена, своего короля, ты трусливо бежал с поля боя. Ты дезертир. Дезертиров вешают. Он хотел добавить ещё что-то и осёкся, не находя слов. Но ведь было что-то ещё — какой-то слабый, бледный лучик в затопившем его мозг чёрном облаке правил, единственных, которые он знал и признавал, которым не мог противиться. Или мог?.. Блеск наконечника копья в блеклом солнечном свете… Марвин содрогнулся, будто его пронзило это копьё, его, а не Лукаса из Джейдри. «То, что я сделал тогда, — то, о чём не думал, что не мог сделать иначе, потому что не умею, не умею, не умею проигрывать, — то, что я сделал, заслуживало смерти… или прилюдных пощёчин… или всё-таки лучше смерти?» Да, заслуживало — и это тоже было правильно, и мозг трёх тысяч людей в тот миг тоже заполняла эта чёрная густая тьма безоговорочного «достоин смерти» , но их остановило что-то… кто-то… Кто-то, для кого не существует этих правил, кто оставил ему жизнь… хотя он должен был умереть за своё предательство, так же, как сейчас Робин Дальвонт умирает за своё. Было тихо, только в небе каркало вороньё — то ли к новому снегопаду, то ли чуя свежую пищу. Тучное тело неподвижно свисало с ветки раскидистого клёна, волчий тулуп свалился с него и лежал на снегу, будто мёртвый зверь. Руки повисли вдоль тела; от бесполезных усилий ослабить петлю рукава на них сбились к локтям, и Марвин увидел на правой руке своего стюарда белую повязку, чистую, без единой капли крови. Как хорошо у него закрылась рана. Воистину, родился в рубашке… Марвин моргнул, чувствуя подступающий к горлу ком, и в этот миг бледный лучик, бившийся в чёрном облаке, наконец прорвался в его сознание и превратился в слова — глупые, смешные и бесполезные. |