Онлайн книга «Меч и крест»
|
Пискнул, обиженно посмотрел на Катю и сиротливо выплюнул изо рта выбитый зуб. — Чем я ваш плогневал, хошяйка? — слезливо прошепелявил он и пополз к ней. — Уйди, уйди! — закричала она, запрыгивая на кровать и угрожающе лягая воздух ногой с увесистым каблуком. — Куда пликашете, хошяйка? — обреченно простонал беззубый. Добравшись на четвереньках до ее постели, он подобострастно поцеловал край простыни, взирая на Катю снизу вверх покорным, на все согласным взглядом. — К черту! — истерично взвизгнула она. Черный сел на зад и недоуменно уставился на нее совершенно круглыми глазами. — Мне… — растерянно ткнул он волосатым пальцем в такую же волосатую грудь. — Пойти… — Грязный палец описал полукруг и снова уткнулся в заросшую шерстью грудную клетку. — К челту? Плоштите, не понял, хошяйка. Вы пликашываете мне пошнать шамого шебя? — Иди к чертовой бабушке! — завизжала Катерина. — А! — обрадовался волосатый. — Вы пликашываете мне шлетать к моей бабушке? По делу? Или так, по-лодштвенному, пловедать? — Вали!!! — Шлушаюсь! — козырнул тот, принимая позу низкого старта. И Катя увидела, как над его ворсистым задом взвился самый настоящий хвост с грязной кисточкой на конце. — Стой! — неуверенно скомандовала она. — Я, кажется, поняла. Черный — очередная подстава К. Д.! Голый уродец с хвостом — чересчур волосатый даже для нацмена. Хотя за свою нелегкую жизнь Катя насмотрелась на мужчин с волосатой спиной, пальцами и даже ушами, такого, следовало признать, можно было сыскать только в кунсткамере! — Кто ты такой? — грозно спросила она, заранее предчувствуя ответ. Урод с готовностью вскочил на ноги и склонился пред ней в карикатурно низком поклоне: — Челт, — делаю ша ведьм всю челновую лаботу! — Я почему-то так и подумала, — саркастично оскалилась Катерина. — Иди-ка за мной… Катя с достоинством спустилась к кровати и прошествовала в гостиную, где в низкорослом резном шкафу стояли ее книги. Вытащив с полки подарочный экземпляр книги рекордов Гиннесса, Катя нашла по оглавлению нужную главу «Телесные феномены» и победоносно зачитала: — «Самая волосатая женщина Джулия Пастрана была целиком покрыта волосами, не считая глаз». «В журнале „Сайнтифик Америкен“ был описан 12-летний мальчик из Таиланда, у которого был хвост длиной почти 30 сантиметров. В старинных книгах часто упоминаются взрослые мужчины и женщины с хвостами. В наше время их удаляют сразу после рождения». И кстати, «когда ребенок чихал или кашлял, его хвост вилял или скручивался». Ясно? — Нет. — То, что раньше считали ведьмами и чертями, — обыкновенный генетический брак! Так и передай своему К. Д.! — Но я челт! — сконфуженно пролепетал генетический брак (видимо, к физическому вырождению тут приплюсовывалась еще и классическая шизофрения). — Дан в ушлушение вам тлоим, пока одна иш ваш не штанет иштинной Киевичей. — Одна из нас? — невольно переспросила Дображанская. — А остальных отпустят?! — Да, — подтвердил шизофреник. И Катино сердце вздрогнуло нежданной надеждой. Увы, совершенно иллюзорной. — Но иш моих личных ишточников мне ишвештно, что ею будете именно вы! — убежденно окончил косматый. — Черт! — зарычала Катя. — Да шдесь я! — нервно подпрыгнул он. — Ну почему, почему именно я? — простонала она тоскливо. — Потому что вы — лучшая! — ответил он с неподдельной уверенностью в голосе. Катя грустно усмехнулась: это она знала без него! Но, как ни странно, сейчас святая вера безумца (а следовательно, и приславшего его хозяина) в ее неоспоримое превосходство неожиданно польстила ей. За исчезнувшие сутки Катина уверенность в себе пугающе пошатнулась: «Синий чулок» в одежде с Троещинского рынка и безголовая тинейджерка-переросток — два человеческих вида, которых она никогда не считала за людей, — действовали и соображали куда быстрее ее. В то время как она, будучи умнее, опытней, сильнее их обеих, почему-то лишь ошибалась, злилась, впадала в истерики и теряла сознание. Иначе говоря, сделала все, чтобы сейчас, сидя рядком где-нибудь на кухне, они смеялись над ней, вспоминая, каким пшиком обернулась ее мнимая крутизна. — Это правда, я лучшая! — громко заспорила с ними Катя. — Именно поэтому, — решительно навела она прицел на сумасшедшую ошибку природы, — я найду способ выйти из этой игры! — Но, моя Яшная пани, — удушливо прошептал засланный псевдочерт, склоняясь перед ней в новом арлекинском реверансе, — шачем выходить иш иглы, в котолой вы выиглали? — Выиграла?! — истерично хохотнула она. — Что? Сорванную сделку? Сгоревший офис? — Повельте, — черный склонился еще ниже и по-собачьи заглянул ей в глаза, — когда вы штанете иштинной Киевичей, вше эти плоблемы покашуччя вам шмешными. — Да? — Несмотря на то, что он возражал ей, в его голосе слышалось такое рабское почитание ее королевского сана, что Катя просто не могла злиться на него — лишь на саму себя, продолжающую этот нелепый разговор. — Ах да, я забыла, они заставят Владимира Федоровича… — Дображанская небрежно махнула рукой. Цена, которую требовали от нее за эту услугу, уже казалась ей непомерной, а само обещание — писанным вилами по воде. — Ешть влашть, котолая могущештвеннее денег и швяшей, — с вожделением объявил косматый. — Чего вы шелаете, моя Яшная пани? — Чтоб вы оставили меня в покое! — устало воздела она очи горе. — Супермаркет «Эко» снесли к чертовой матери! Убить эту чертову Динозавриху, послать всех на хрен, отключить мобильный, купить купальник и поехать в отпуск… Навсегда! — О-о-о-о-о!!! — восторженно пропел он. И не разгибаясь, потрусил «кабанчиком» в прихожую, чтобы меньше чем через секунду вновь предстать перед ней, прижимая к груди оборванный листок. «104-я страница. Я забыла его на полу», — узнала обрывок Катя. — О, моя Яшная пани, шудьба на нашей штолоне, — вдохновенно прошепелявил черномазый, тряся 104-й. — Где находитчя ваш «Эхо»? — Тут рядом, — обескураженно отозвалась Катерина. — Вон, — хмуро ткнула она пальцем в далекое здание, облаченное в серебристую плитку. — Уже почти достроили, сволочи… «Боже, зачем я говорю ему это?» — Его видно отшюда?! — в голосе псевдочерта прозвучал священный восторг. — Шудьба на нашей штолоне! На нашей штолоне! Плошу ваш, — сжимая пергаментный лист, волосатый вежливо согнулся в сторону балкона. — Шделайте милошть. Плотяните к нему луку, хошяйка! Катя зачем-то послушалась. Она покорно подняла руку, протягивая пальцы к серебристому трехэтажному дому. Отсюда он выглядел таким маленьким и несущественным, что, казалось, его действительно можно взять одной рукой. |