Онлайн книга «Меч и крест»
|
«Она в нашей квартире, но это не наша квартира. Так где же она?» — тужилась Маша, смутно надеясь, что нестыковка разрешится как-то проще и она застанет подругу на лестнице этажом ниже. Но подъезд был пуст и целомудренно тих. Насколько она могла припомнить, поднимаясь к себе в башню, они еще ни разу не сталкивались с другими жильцами. Маша выбежала во двор, столкнувшись нос к носу с Дашиным мопедом. «Ага!» Пронырнув сквозь низкую арку, она оказалась на улице, закрутила головой и обмерла, запрокинув сжавшееся горло. На их бесперильном балконе, выпадая из дверей и боязливо держась за стены, стояли чужие люди, выкрикивающие «Вернись! Вернись!» и беспокойно размахивающие руками. А по опоясывающему башню карнизу, распластавшись по стене, шла безумная Даша в странном кособоком платье желто-голубого цвета. Придерживая под мышкой какую-то палку, городская альпинистка неуклюже, но бесстрашно перепрыгнула на крышу соседней, примыкающей к башне трехэтажной части дома и покарабкалась по почти отвесному склону крыши к открытому окну чердака с подозрительно новой пластиковой рамой. Мужчины моментально скрылись в дверях балкона, в то время как Машина вечная нерасторопность в порядке исключения сослужила ей неожиданную службу: она увидела, как подруга, молниеносно оглянувшись, дала задний ход и каким-то необъяснимым Маше чудом залезла на заднюю стену башни. Оценив ее трюк, Ковалева помчалась в подъезд, надеясь опередить преследователей, и поскакала по лестнице, ставшей вдруг гулкой и наполненной дыханием и голосами. На третьем этаже она встретилась с уже знакомыми ей людьми, рвущимися в чью-то нерешительную дверь. — Откройте, у вас в мансарде опасная преступница. Она только что забралась туда… Откройте! Запыхавшись, Маша добежала до четвертого этажа, завершающегося Г-образной площадкой, и, поравнявшись с их распахнутой настежь дверью, схватилась за зеленые перила. За дверью была чужая квартира! В проеме двери был виден оклеенный новенькими обоями и захламленный незнакомыми вещами коридор, а за ним — неизвестная ей комната, посреди которой, втянув голову в плечи, стоял совершенно несчастный лысый толстяк, сотрясаемый разъяренным и нервным парнем. — Так кто она тебе? Ты же говорил, что ее не знаешь? — нависал он над лысым, и не трудно было понять, что говорят они о Даше. Но понять все остальное было куда сложней — точнее, абсолютно невозможно. Оставив лысого в покое, парень выбежал и, чуть не сбив Машу с ног, поскакал вниз, не удостоив ее даже взглядом. Толстяк торопливо протрусил к двери и захлопнул ее прямо перед Машиным носом. Маша же сделала единственное, что пришло ей в голову: не размышляя ни о чем, побежала в длинный конец буквы «Г», где притаилась дверь башенного чердака. — Даша, если ты здесь — это я, Маша! — громко прошептала она. Послышались торопливые шаги, вначале глухие и неразборчивые, потом отчетливые и, кажется, родные. — Маша? — глухо уточнила дверь. — Да я, я, открывай! Дверь радостно щелкнула и явила ее подругу, оглушенную, с ровным бурячным румянцем на щеках. — Слава богу, это ты! — обрадовалась она. — Где? Где наш дом? — Я его потеряла… Пока искала тебя. Но Даша не дала ей объяснить. — Тогда мотаем отсюда быстро. Потом разберемся. Где они? Маша метнулась к перилам и окунула взгляд в лестничный проем, способный вместить два-три лифта — Дашиным преследователям таки удалось уломать сомневающуюся дверь внизу, и сейчас они, похоже, обшаривали нижнюю квартиру. — Быстро, — схватила она за руку Дашу. Они помчались вниз, перепрыгивая через ступеньки. И хотя Маша так и не успела уразуметь, от кого, собственно, они убегают, она старалась не отставать от Даши, завернутой — «Боже, да что же с ней произошло?!» — в украинский флаг. — Только бы мопед не забрали! — страстно простонала Чуб. — О-ой, ты!!! Уже у самого выхода не привыкшая к столь буйному времяпровождению Ковалева незадачливо подвернула ногу и упала на одно колено, ударившись о мраморный порог. Дверь перекрыл высокий звенящий силуэт. Даша приглушенно вскрикнула и отскочила. Но силуэт ринулся не к ней, а к Маше, заботливо подбирая ее с пола. — Куда ты делась? — беспокойно спросил он влюбленным голосом Мира, перекрикивая звонок мобильного, разрывающий его карман. — В подъезде тебя не было… Ты что, зашла в другую квартиру? Вставай, котик, сильно ушиблась? — Его рука больно врезалась ей в локоть головкой ключа. Но Даша лишь нетерпеливо дернула плечом, отстраняя его заботу. Она по-прежнему стояла на коленях, склонившись над мраморным порогом, как будто ей пришла неожиданная мысль помолиться об их спасении именно здесь и сейчас. — Salve! — взвизгнула она, вглядываясь в грязный мрамор. — Я поняла! Бежим! Скорее бежим наверх. Впрочем, можно уже не бежать… Теперь они нас не догонят. Быстро загоняй мопед в дом! — Че? — не въехала Чуб. — А откуда тут взялись велосипеды? — озадачился Красавицкий. — Их здесь не было. * * * — Что это было? — заорала Даша Чуб, когда Маша, забрав у Мира ключ, распахнула дверь и перед ними предстала их гулящая квартира. Мир, сей метаморфозы не заметивший, сгрузил с себя два обернутых бумагой велосипеда, серьезно изучил экран заглохнувшего мобильного и, неприязненно взглянув на полуголую Чуб, молча пошел перезванивать на кухню. — А ты знаешь, кто за тобой гнался? — ГАИ. Я правила нарушила! — Нет, милиция! Катя звонила. Она узнала: таксист, который отвозил нас в музей, сдал наш адрес. Здесь сидела засада! Я даже не знаю, как проскочила, наверно, они приехали на минуту позже… — Так нужно бежать! — Не нужно! — Маша ринулась к дамскому бюро и, переворошив бумаги, торжественно вручила Даше вчерашний сто раз забытый всеми пригласительный: — Лучше прочти последнюю строчку! — «Ваш К. Д.», — буркнула та. — Ну и кто такой К. Д.? — Нет, не подпись, а последнюю строчку: «…если будете вежливы с Ним»! — Она со значением подняла указательный палец. — Ну что ты тянешь? — окрысилась Чуб. — Трудно объяснить! Времени в обрез! — С ним — значит с домом! — торжественно огласила потрясающий вывод Маша. — С нашим домом! Мы не могли попасть в свою квартиру, потому что забыли поздороваться с ним! — А сейчас поздоровались? — недоуменно уточнила Даша. — Ну да! Я же прочла вслух «Salve». Салве — по-латыни «здравствуй». — Ты уже говорила… — А ты тогда сказала: «И вам привет». Ты поздоровалась с ним, и он нас впустил! А потом, когда я возвращалась с велосипедом, я точно помню, что поставила его на пороге, чтобы передохнуть, и снова произнесла «Salve», чисто машинально. Просто глаз цепляется за иностранное слово. И Миру я его тоже показывала. Но в панике, когда тебя на карнизе увидела, я, понятно, по сторонам уже не глядела… |