Онлайн книга «Выстрел в Опере»
|
— Отнюдь. Маше так совсем не казалось! Все сошлось в один миг. Все было доказано и неопровержимо. Стоило Анне найти «финтифлюшку», ее сестра едва не погибла, брат заболел. Но выздоровел. В отличие от маленькой Рики, не бывшей самой любимой. Лира была похоронена. На Лысой Горе! И извлечена на свет в 1906. В том же 1906 умерла — умрет сестра Инна… «Они все умерли». А Анна Ахматова дожила до восьмидесяти лет и умерла «в сознаньи горделивом», что жертв своих не ведает числа. — Вы станете великим поэтом, — сказала Маша мрачно. Анна медленно открыла кулак, влюбленно взглянула на вновь обретенную Лиру и внезапно с криком сорвала с головы ненавистную унылую шляпку и зашвырнула ее на ближайшее дерево. Шляпа зацепилась за ветку. — Я стану поэтом!!! — Прикажете достать? Или изволите заниматься декорированием сада? — послышался голос. Знакомый! Очень знакомый. Маша развернулась на 90 градусов. И увидела Демона. Даша развернулась и увидела Демона… Надеюсь, вы не настолько наивны, мой любимый читатель, чтобы поверить: Землепотрясная и отчаянно безголосая Даша так просто отпустила неуемную студентку-историчку гулять по Прошлому? Дабы бросить подругу в столь ужасающем ту положении, уходящей пришлось откупиться тайной: где, как и когда Даша может сыскать запропавшего Яна. Хоть, невзирая на всю свою великую важность, тайна эта уместилась в одно предложение: «Андреевский спуск, второй 13-й дом, в любую минуту». И съезжая на красном мопеде по крутому и змеинообразному руслу Андреевского, Даша жутко хмурилась, думая: «В любую минуту? Это что же, он там целыми днями сидит?» Подразумевая: «Полной херней чувак мается, вместо того, чтоб мне позвонить!» А вот странный адрес — «второй 13-й дом» — Дашу ничуть не смущал. Андреевский недаром слыл в народе «чертовым спуском», будучи единственным из бесчисленных улиц Киева-града, чей порядок номеров шел не от центра, а к центру. А перевернутый отсчет, как и перевернутый крест, как «отче наш», прочитанное наоборот, — издавна почитались сатанинскими штучками. Стоило ли удивляться, что в пределах 750 метров древнего и змеиного взвоза уместились и Старокиевская гора (где бдели ночами Трое), и стоявшая напротив «породившей город» горы — Андреевская церковь (в доме у подножья которой Миша Врубель написал своего первого «Демона»). И «Центръ старокiевскаго колдовства» (где передала Трем свою силу Киевица Кылына), и первая Лысая Гора Киевица… И расположившиеся насупротив ее три 13-х дома! В первом из них с 1906 по 1913 год жил Машин любимец — Миша Булгаков, а с 1991 проживал музей его имени. Во втором же, куда и катила влюбленная Даша, поселилось недорогое кафе, значившееся под номером 13-Б. И зайдя в него, поворошив пространство глазами, Чуб отчего-то сразу смекнула: «Дело — полное „Б“». Маленькая, практически пустая кафешка, с обшитыми деревом стенами не таила в себе Яна, поджидающего ее «в любую минуту». «А вдруг он только Машу ждет?» — еще сильнее невзлюбила она бросившую ее подругу-предательницу. Землепотрясная прошлась по залу, лавируя между дощатыми столиками. Дошла до окна, демонстрирующего ей профиль дома-музея Булгакова. Потопталась. Надулась, как шар. И совсем уж собралась уходить, провозгласив предательницу Машу заодно и обманщицей… Как вдруг оглянулась. За столом, мгновенье тому одиноко-пустым, сидел Ян. Медноволосый. С собранным и угрюмым лицом. — Вы искали меня? — Его рука, покоящаяся на темной столешнице, была украшена массивным серебряным перстнем. — Ян! — Руки и плечи влюбленной подскочили от радости. — Должен ли я вам напомнить, — сдерживающе холодно спросил Дашин Демон, — что я — Стоящий по левую руку. А вы — Киевица! Такова Истина Равновесия. Изменив подобное расположение сил, мы нарушим закон. — То есть ты меня больше не любишь? — сделала Чуб из сего величественного заявления низменный (и, замечу, совершенно правильный) вывод. — И не любил, значит? — закусила губу она. — Ясненько. На хрен тогда пургу гнать? Так и скажи. Ты меня для выгоды охмурял. Пользуясь стоячим положением, Чуб смерила «охмурителя» испепеляющим взглядом свысока. — Для вашей выгоды, — остался невозмутимым тот. — Вашей, нашей! — ощерилась Чуб. — Да хоть для Деда Мороза! Суть не меняется. Ты мне врал — вот и все дела. Ясненько. Все мне ясненько. Изображая большое одолжение, Землепотрясная уселась за стол, постучала безымянным пальцем по дереву. — ОК, замяли дурную тему… У меня проблема. Я петь не могу. Голос пропал. — Должен ли я вам напомнить, — до чего же сидящий напротив был непохож на прежнего — простого, своего в доску Яна! — что в книге Киевиц есть сила, способная заставить петь и плясать старый пень? Даже рыжина его была невеселой! Даже голубой камень перстня потускнел и погас. Кабы не камень и перстень, Даша могла б и не признать их владельца в этом брезгливом отродье. — А вот и нету! — обозлилась она. — Думаешь, я сюда прибежала, оттого что ночами не сплю, забыть тебя не могу? Очень надо! Мы заклятий сто перепробовали. Маша читала «именем отца» — не помогло. Поможешь или нет? — Именем Отца? — Демон помрачнел. Недоброжелательно посмотрел на четыре мониста, возлежащих на Дашиной высокой и объемной груди, и сказал (не спросил!): — Вы сняли змею. Уроборос [10] . Цепь в форме змеи, кусающей саму себя за хвост, носили все три Киевицы — ее магический круг защищал их от зла. — Из-за нее колье… в смысле мониста не хотели застегиваться, — быстро оправдалась Даша, понимая уже, что напортачила что-то не то. — А какое зло со мной могло случиться во-още? Вопрос был обороняющимся. Талисман, подаренный Трем Киевским Демоном, был архиважною вещью. Случайно потеряв «змею», Катя чуть не погибла. — Вы встречались с Акнир? Она говорила в ваш адрес что-то непонятное вам? Показавшееся абракадаброй. — Демон был терпелив. Отстраненно-терпелив. И неприятен. Даша видела: он общается с ней как с полной дебилкой. |