Онлайн книга «Ангел Бездны»
|
В ответ мальчик только заплакал еще отчаянней: — Па-а-а-а-а-а-а-а-а… — Он у художницы. Она рисует его портрет, — сказала Катя. — Портрет? — схватилась за щеки Акнир. — Портрет — то же зеркало. Отражение. Если портрет хорош, проведя ритуал, ведьма может украсть с его помощью душу. — Па-а-а-а-а-а-а… — заревел мальчик. — На метлы! — завопили одновременно Чуб и Акнир. * * * Непроглядный туман скрыл от них Город и скрыл их от Города — никто не мог увидеть трех ведьм, летящих сквозь белую мглу. Мгла не была безмолвной; она шептала, туман хватал их за плечи влажными рыхлыми ладонями, чьи-то души желали удержать их, пытались что-то сказать, усыпая полет над Киевом обрывками фраз: — Мое почтение… — Дайте… прошу… — Нет… не могу забыть… — Я умоляю… Лишь ведьмацкие метлы знали, куда они летели. Дашина верная подруга с двумя седлами на древке взяла в попутчицы Катю, уже секунду спустя потерявшую в небе над градом темные очки и свою левую туфлю. Акнир летела впереди. — Стекло! — внезапно заорала дочь Киевицы. Дображанская успела посмотреть вниз, увидеть стремительно проступающую из тумана стеклянную крышу над чердаком-мастерской Виктории Сюрской; стоило Катиному взгляду прикоснуться к ней — крыша со звоном рухнула вниз. Троица приземлилась на ощерившийся осколками пол. — Чего она развалилась? — не въехала Чуб. И тут же забыла свой вопрос: — Мать моя женщина!.. Вот он! — Землепотрясная бросилась к стоящему на мольберте портрету Мирослава. — А здорово она его… Набросок и в самом деле был необычайно хорош — вся сущность Мира: и глубина его глаз, и горделивая линия носа, и неумолимость рта, и лежащая на самом дне естества, вернувшая его из небытия огромность любви, сотворившая его, победившая саму смерть, — отразилась в этой работе… Отразилась! «Портрет — то же зеркало. Если портрет хорош…» Катя поняла, почему Вадим Вадимович назвал Викторию гением. И еще поняла… — Поздно, — сказала Акнир. — Его больше нет, — ведьма указала на пристроившийся на белой стене плоский телевизор. Он был включен. — Она ждала нас… — Акнир взяла пульт, усилила звук. На экране рядом с телеведущей сидела Виктория Сюрская. — Черный бриллиант… — говорила художница, показывая висевший у нее на груди ирреальный камень. — Мое последнее приобретение… — Такой огромный? — искренне поразилась ведущая. — Ему нет цены! «Орлов», «Алмаз Шейха», «Тиффани» — меркнут в сравнении с ним. Когда я увидела его, поняла сразу, что это — моя любовь… Моя настоящая любовь. Я искала его всю свою жизнь… Как же долго я тебя искала, любимый! Мой самый, самый, самый красивый… — Это Мир? — похолодела Катерина. — Этот бриллиант — душа Мира? — ойкнула Чуб. — Мир у нее на шее? — Вы верите, что камни имеют душу? — Взгляд Виктории был влажным и жарким от неподдельной страсти. Она смотрела с экрана прямо на них — она словно видела их. — Возможно, — сказала ведущая. — И я уверяю вас: нет на свете души прекрасней, чем та, что заключена в этот камень! Черные бриллианты почти никогда не бывают прозрачны, не бывают чисты. Но этот… — Вот о чьей гибели предупреждал нас красный пар, — сказала Акнир. — Значит, Маша все же думала прежде всего о Мире, — отметила Чуб. — Но почему о нем не подумали мы?! — взвилась ведьма. — Ведь Мир — и есть душа. Возможно, единственная в мире душа, победившая смерть силой любви… Победившая тьму своей собственной души… — Ой, как Машка разозлится… — протянула Землепотрясная. — Машка? — свирепо сказала Катя. — Как разозлилась я!!! Виктория не поняла, с кем связалась. От неожиданности Чуб закричала — массивный угловой диван рухнул на пол, перерезанный пополам Катиным взглядом. Зеленая драпировка слетела со стены, обращаясь на лету в лоскуты. На полках и антресолях одна за другой лопнули баночки с краской. Катя испытала немыслимое облегчение от того, что может наконец выпустить силу — выпустить в свет свой секрет. И дать силу гневу… Она не почувствовала миг, когда гнев стал сильнее ее, — просто схватила метлу, закричав: — Она в прямом эфире! Я знаю, где телеканал… Я разрежу ее на сотню кусков!.. Телевизор взорвался, не выдержав пристальности Катиного взгляда, разлетелся осколками. Катя рванула вверх. — Нет!!! — подпрыгнув, Акнир закрыла Кате сзади глаза и, заорав от боли, отдернула руки. Ее ладони были в рваных порезах. — Зачем ты?.. — отшатнувшись от нее, прошипела Дображанская. Но безбрежный, свободный и неуправляемый гнев исчез — присмирел, потесненный чувством вины. Схватив кусок драпировки, Катя принялась бинтовать изуродованные руки ведьмы: — Ты могла совсем остаться без рук! — Вы не понимаете… Пока Мир у нее на шее, вы не можете ничего сделать с ней, — сказала Акнир. — Его жизнь связана с жизнью Виктории. — Простите… может, мне кто вообще объяснит… что у Кати с глазами? — поинтересовалась Чуб, отступая на шаг от старшей из Киевиц. — Ты что, знаешь Викторию? — потребовала ответа Дображанская. — Не знаю… — сказала дочь Киевицы. — Точнее, не знала… Я не знала, что она жива… Что жила на самом деле! Она — легенда. Ей сотни лет. Ее называют золотоискательницей. Но это неверное название. Она равнодушна к золоту. Больше всего она обожает драгоценные камни. Но не обычные. Она обращает в камни человеческие души. Но лишь самые чистые, светлые, очищенные жертвой, духовным подвигом или любовью. С помощью зеркал она крадет души из могил… — Так это она раскопала могилу монаха… или монашки? — возгласила Даша. — Она — некромант?! Акнир показала забинтованной рукой на остатки телеэкрана: — Успела заметить кольцо у нее на руке? Мама говорила, что души истинно верующих она превращает в алмазы цвета зари. Души пожертвовавших собою — в голубые бриллианты… Она, как Дьявол, влюбившийся в чистоту человеческих душ, но влюбившийся именно по-дьявольски. Ибо ни один бриллиант мира не сравнится чистотой с истинно светлой, божественной человеческой душой. Такие души очень редки. Она ищет их годами, столетиями. Говорят, она может жить вечно за счет бессмертия душ, которыми владеет… Закономерно, что она стала художницей-портретисткой. И портрет Ирины она купила не случайно. Наверняка с ее помощью она хотела получить душу умершей девушки. И, думаю, она получила ее… — Значит, я права? Ирина — невиновна? — сделала лестный для себя вывод Землепотрясная Даша. — Виктория — лучший оправдательный приговор для нее. Она чует чистоту на нюх. Она сразу почуяла Мира: удивительную чистоту его любви, превратившую убийцу в ангела. |