Книга Идет розыск, страница 32 – Аркадий Адамов

— А тут троллейбус, — досадливо вставил другой.

— Его и ждал, — кивнул первый оперативник. — Ловко это он.

Совсем по-другому сложились дела у Виктора Усольцева. Своего неведомого тезку он установил легко и быстро, ибо адрес, полученный Лосевым в театре, оказался правильным. Да и самые первые сведения об этом непутевом парне Усольцев получил тоже быстро, ибо тот жил широко, открыто и даже шумно.

Бывший помощник администратора театра оказался Виктором Петровичем Коменковым, ныне работавшим в каком-то заводском клубе и руководившим там самодеятельностью. Это был пустой парень, пижон, весельчак, наделенный, видимо, лишь самыми первичными инстинктами, и дальше за ними шла, как говорят, уже неорганическая материя. Словом, парень был дремуч и распущен. Родители его жили в далеком Борске, а их Витя, с тяжким трудом и безмерным отвращением закончив школу или училище культработников, сумел «зацепиться» за Москву, женившись на легкомысленной дочке одного сурового генерала, который уже через три месяца выгнал незадачливого зятя вместе с дочкой, а еще через полгода опомнившаяся дочка поспешила развестись со своим шалопаем-мужем. Но из всех этих житейских передряг Виктор, однако, вынырнул с однокомнатной квартирой в одном из старых районов Москвы. Тут же он снова женился и опять развелся. Вторая жена, как и первая, обливаясь слезами, сбежала к родителям, а у Виктора осталась весьма милая обстановка. Тут уж пошла и вовсе бестолковая жизнь с бесчисленными попойками, гульбой, ссорами, романами, случайными знакомствами, непрерывными устройствами на работу, откуда Виктора регулярно и в кратчайшие сроки выгоняли, и мелкой спекуляцией. Местный участковый инспектор бывал у него чуть не ежедневно, то разбираясь во всяких скандалах, то проводя с Виктором душеспасительные беседы.

Получив все эти сведения, Усольцев решил, что с парнем церемониться и хитрить нечего и нужные данные он от него получит через полчаса. И потому на следующий день, часов в одиннадцать утра, когда все добрые люди уже давно трудились, Усольцев, зная особый режим работы Коменкова, позвонил к нему в квартиру.

Долгое время, однако, никто ему не открывал. Виктор позвонил еще раз, уже понастойчивей, потом подождал и начал звонить снова. Наконец за дверью послышалась какая-то возня и сердитый, полусонный голос спросил:

— Кто там?

— Откройте, Коменков, — потребовал Виктор.

— А я спрашиваю, кто там? — еще сердитее повторил Коменков. — Я занят.

— Все равно откройте. Милиция.

— Врешь. Сергея Митрофановича голос я, слава богу, знаю.

— Вот теперь и мой узнаете. Открывайте, Коменков, а то я слесаря вызову.

— А по Конституции не имеете права врываться, — нахально заявил уже окончательно проснувшийся Коменков. — Постановление прокурора у тебя есть?

— Я тебе дам постановление! — разозлился Усольцев. — Открывай немедленно!

— Не открою. А запаса продовольствия у меня на три дня, учти. Так что любую осаду выдержу. Давай сюда Сергея Митрофановича, если ты из милиции.

Усольцев растерялся. Что же делать? Неужели и правда идти за участковым? Его же ребята в МУРе на смех поднимут. А главное, какой же после этого получится разговор с этим прохвостом?

— Ну, ладно, Витя, — примирительно сказал Усольцев, сделав над собой немалое усилие. — Пошумели и хватит. Давай, открывай. Я тебе удостоверение покажу.

В самом деле поговорить надо.

— Вот такой тон я признаю, — Коменков снисходительно усмехнулся за дверью. — Приходи через час, будет разговор.

— Но…

— Через час. Все.

И Виктор услышал удаляющиеся шаги.

Он вскипел от бессильной ярости. Но что было делать? Приходилось принимать условие. И Виктор зашагал вниз по лестнице. Интересно, как бы поступил на его месте, скажем, хваленый Лосев? Но так ничего и не придумав, он вышел из подъезда.

Целый час Усольцев болтался по соседним улицам, придумывая всяческие кары этому сволочному парню.

Отнестись с юмором к возникшей ситуации у него не хватало сил. Его бросало в жар от мысли, что кто-нибудь из ребят в его отделе узнает о позорной сцене на лестнице.

Впрочем, никто, конечно, этого не узнает, успокаивал себя Виктор, слава богу, свидетелей не было, а уж сам он, ясное дело, не проговорится. Ни в каком отчете указывать такие подробности не требуется. Важен итог визита, вот и все дела. Придя к такому заключению, он облегченно вздохнул.

Ровно через час Усольцев снова позвонил в знакомую уже дверь.

На этот раз она открылась мгновенно. На пороге стоял невысокий белобрысый парень с круглым улыбчивым лицом и голубыми глазами. На Коменкове были потертые «фирменные» джинсы и модная, ярко-желтая рубашка, расстегнутая и завязанная узлом на животе.

— Давай, давай, входи, — весело пригласил он. — И ты меня, брат, извини, открыть никак не мог. Дама была. Первый раз. Сам понимаешь.

Он подхватил пальто гостя, повесил на вешалку и сделал широкий жест в сторону комнаты.

— Заходи. Прошу.

Комната была кое-как прибрана.

— Что будем пить? — осведомился Коменков. — Виски, коньяк, водка?

— Боржом, — усмехнулся Виктор.

— Вас понял. При исполнении, значит?

Он держался весело, доброжелательно и непринужденно, словно и не было той ссоры час назад. Казалось, он уже просто забыл о ней.

Оба уселись возле низенького полированного столика и закурили. Коменков отодвинул в сторону вазу с цветами и усмехнулся.

— Видал? По два с полтиной цветок. Но отношения с женщинами требуют жертв, ничего не поделаешь. И чем красивее женщина, тем больше жертв. Закон природы. А у меня была… М-м-м… — он мечтательно замотал головой и, оборвав самого себя, сказал уже другим тоном. — Ладно. Ты чего пришел? Правда, из милиции?

В тоне его не было ни испуга, ни смущения, как рассчитывал Виктор, одно только любопытство.

— Из милиции, — солидно кивнул Усольцев. — Нужен мне, понимаешь, один человек. И ты его знаешь. Так что, помоги.

— Давай, давай, — оживился Коменков. — Я, брат, верный помощник милиции. Всегда готов, если что. Сергей Митрофанович ко мне, как к себе, приходит.

— Ну, наглец, — подумал Усольцев. Он и самому себе не мог признаться, как эта встреча его обескуражила.

— Давай, давай, выкладывай, — поощряюще и дружески продолжал Коменков. — Я, знаешь, ясность люблю. Кто тебе нужен? — Но тут он вскочил со стула. — Слушай, давай все-таки выпьем, а? Ну, по маленькой. Ты учти, — он весело погрозил пальцем. — Комиссар Мегрэ тоже выпивал на работе. Это я лично читал. А как работал? Нам бы так работать!

«Нам бы», — поразился Усольцев столь откровенной наглости. Теперь он уже и вовсе не знал, как начать разговор. Может быть, выпить рюмку? Он же теперь не отстанет, и разговора не получится.