Книга След лисицы, страница 40 – Аркадий Адамов

— Я… я, признаюсь, не очень был трезв… Поэтому боюсь, что не много помню.

— Постарайтесь все-таки вспомнить.

— Ну, что он говорил… Что инженер. Командированный… Да! Что приехал с Севера…

— С Севера?! — вырвалось у Виталия. — Он так сказал?

— Да, сказал, — растерянно подтвердил Починский. — А что?

Виталий покачал головой.

— Ничего, ничего. А говорил он вам, что у него много денег, что будет широко жить в Москве? Такси, рестораны…

— Да! Представьте себе, говорил! — оживился Починский. — Он… он даже, мне кажется, платил потом по счету. Говорил, что любит московские рестораны.

— Какие именно, называл?

— Не помню… — наморщил лоб Починский. — Видит бог, не помню. Да! Сказал, что любит тихие рестораны, не в центре. «Тихие, — говорит, — встречи люблю». Да, да, это я почему-то запомнил.

— Интересно, почему? — живо спросил Виталий.

— Сам не знаю, право.

— Как он выглядит? — спросил Цветков. — В чем одет?

— Что вам сказать? Ну, высокий, плотный, лицо узкое, лысоватый, но совсем не старый. А трепач страшный! Такой, представьте, свойский, обходительный, я бы даже сказал, неглупый, мерзавец…

Починский вдруг смутился и покраснел. Он, видимо, вспомнил, что и сам здесь не только в качестве жертвы.

— Одет как? — снова спросил Цветков.

— Одет? Все, знаете, совершенно новое. Я даже обратил внимание. Серый костюм, серые ботинки, синяя рубашка.

— Так, так, — задумчиво произнес Цветков, — Ну, а вы ему про портсигар рассказывали?

Починский смущенно усмехнулся.

— Черт его знает! Прихвастнул, кажется. Вот, мол, подарок везу приятелю в Австрию.

— Все ясно, — решительно сказал Цветков. — А теперь садитесь и все, что вы нам рассказали, напишите. Это в ваших интересах.

Починский насторожился.

— Но имейте в виду, — вкрадчиво сказал он, — что портсигар все-таки украл не я.

Откаленко насмешливо спросил с дивана:

— Вы это тоже учли, составляя свой план?

— А я с вами вообще разговаривать не желаю! — вспыхнул Починский.

Потом он долго сидел над листом бумаги, сосредоточенно обдумывая каждую фразу и поминутно вытирая со лба крупные капли пота.

Все это время Цветков, надев очки, невозмутимо читал какие-то бумаги, а Откаленко с Лосевым курили и тихо беседовали о чем-то постороннем, сидя на диване. Служебные разговоры вести сейчас не полагалось, и оба посмеивались над своими усилиями обходить то главное, что волновало их сейчас.

Совсем стемнело, и Цветков зажег лампы — маленькую настольную и большую под потолком.

Наконец Починский кончил и положил на стол исписанные листы. За это время он, видимо, успокоился и даже кое-что прикинул про себя, потому что, уходя, уже в дверях — Цветков его отпустил, отобрав подписку о невыезде из Москвы, — он сказал:

— Я еще раз повторяю, что портсигар из музея не крал и, между прочим, ту девицу красть тоже не заставлял. На этот счет она все врет. Сама вызвалась.

Ему ничего не ответили, и Починский, усмехнувшись, вышел.

— Ну, два сапога пара, — покачал головой Откаленко.

А Виталий прибавил:

— Эдак он ее, пожалуй, все-таки утопит. А, Федор Кузьмич?

— Навряд, — покачал головой Цветков. — Разобраться тут нетрудно, — он откинулся на спинку стула и посмотрел на обоих своих сотрудников. — Ну-с, милые, что будем делать дальше? — и он остро взглянул на Виталия. — Что ж это за инженер, как думаешь?

— Заседание продолжается, — весело подхватил Игорь. — Вся Европа смотрит на вас, товарищ Лосев. Изрекайте по силе возможности.

Виталий улыбнулся.

— Сейчас изреку, — и уже серьезно закончил: — Боюсь, это тот самый Поп, Федор Кузьмич. Ведь у него документы какого-то инженера с Севера. И еще многое совпадает. Я же помню содержание письма.

— Но как он попал на Киевский вокзал? — спросил Игорь. — Он же не любит шумных ресторанов.

— М-да, — задумчиво кивнул Цветков. — Давайте прикинем по времени. Если письмо было послано с дороги, то в Москве он уже дня два. Так? И приехал на Ярославский вокзал, если ехал с Севера, как тот инженер.

— Но привет он передал из «снежной Сибири», — заметил Виталий.

— Ага. Тогда, скорей всего, Казанский вокзал. Почему же он очутился на Киевском? Давайте, милые, рассуждать, — предложил Цветков.

— А что? Он преступник активный, — сказал Лосев. — Искал там жертву.

Откаленко отрицательно замотал головой.

— Скажешь тоже! Он не только активный, но и опытный, знает, что ему, беглому, появляться на вокзале опасно. Потом он набит деньгами пока. Зачем же рисковать?

— Тут, милые мои, два вопроса, — вступил в разговор Цветков. — Первый. Надо разослать запрос: кто из пассажиров, следовавших поездом из Сибири в Москву в такие-то дни, заявлял о пропаже документов. Тогда мы установим фамилию, под которой этот Поп сейчас скрывается. И еще. Надо проверить сообщения о побегах. Может, узнаем его настоящую фамилию и кое-что еще о нем. Теперь второе. Обратили внимание? Уж слишком чисто он одет. А в Москве провел две ночи, не меньше. Значит, не у шпаны ночует, а в культурном месте.

— В гостиницу он, конечно, не сунется, — убежденно заметил Игорь. — Там паспорт надо на прописку сдавать. Его в милицию понесут.

Цветков утвердительно кивнул.

— Ясное дело, не сунется. А культурных знакомств у этого волка в Москве, конечно, нет. Где ж он ночует? Вопрос.

— Мало ли! — ответил Виталий. — Комнату снял.

— Э, нет, — Цветков усмехнулся. — Нынче народ в Москве стал осторожнее. Первому встречному никто комнату не сдаст.

Но Виталий не сдавался.

— А он в дороге с кем-нибудь познакомился. Наконец, роман завел. Он же вон какой общительный!

— Не думаю, — снова не согласился Цветков. — В квартире соседи — глаза, уши, любопытство. А он беглый. Скорей, милый, другое. — Цветков секунду помедлил и продолжал уже задумчиво, словно советуясь с самим собой: — Может он, к примеру, поднаврать, сунуть рубль-другой и на вокзале, в комнате для транзитных пассажиров, ночевать, а? Там никаких паспортов сдавать не надо и обстановка вполне культурная.

— На таком людном вокзале, как Киевский? — с сомнением спросил Виталий.

Игорь вдруг встрепенулся.

— Граждане, братцы! Именно на таком людном! Он же хитер, как лиса! И еще Киевский. Он же дальше всех вокзалов от Казанского, на который он приехал. Это и психологически оправдано.

— Будет тебе такая лиса жить на вокзале, — упрямо возразил Виталий. — Сам же сказал, что ему там появляться даже опасно.