Онлайн книга «Причуды моей памяти»
|
Человек слишком жаден. Как выразился один богослов — «человек ненасытен» и в ненависти, и в любви. Ему нужны кумиры не только для поклонения и любви, они же и для ненависти. Человек «внутри себя искривлен» (Лютер). — Мне сказали, что у меня сердечная недостаточность. — Лекарство прописали? — Не врач сказал, а учительница. Я вспомнил эту деревню, пятьдесят лет тому назад мы остановились здесь в ноябре 1943 года, было холодно, мы подожгли дом, чтобы согреться. В Копенгагене на главном здании Института физики Нильса Бора мы прочитали надпись: «Ничто из того, что делается в этом Институте, не должно оставаться секретным, оно должно поступать во всеобщее пользование». В 1940 году к Тимофееву-Ресовскому в его институт под Берлином явился знаменитый немецкий изобретатель Манфред Ардена. В кабинете Зубра он увидел плакат, самодельный, во всю стену: «Осторожно, СС слушает!» Дерзкая эта пародия в те годы выглядела вызывающе. Ардена всегда вспоминал о ней восхищенно. Я встречался с ним в его лаборатории где-то в шестидесятые годы в ГДР. Он представлял собой изобретательский «комбайн», его работы и открытия охватывали биологию, медицину, электронику, атомную физику и все-все остальное. Он успешно работал при Гитлере, и после войны в ГДР, и в СССР. «Вдруг мне пришло в голову: а свет солнца и звезд, как он доходит до нас? Эфир? Через эфир? А за пределами Вселенной, куда не проникает ни один световой луч? Что там делает эфир?» Мысль о том, что все мировое пространство заполнено веществом, единственное назначение которого — облегчить нам понимание, как распространяется свет, если он туда попадет, — эта мысль показалась мне абсурдной. Примерно так рассказывал мне о своих размышлениях Абрам Федорович Иоффе. Примечательно, какие простые вопросы одолевали великих физиков. Ведь примерно подобное было у М. Планка, у Галилея, у Ньютона. «Я видел людей, не способных к науке, но никогда не видел, чтобы люди были не способны к добродетели» (Конфуций). Самая справедливая из властей — это природа. Она исполняет свои законы неуклонно. За нарушение этих законов карает так же неуклонно. Образ врага всегда был главным в духовной жизни советского человека. Нас с детства учили не любви, а ненависти, не милосердию, а борьбе, не сочувствию к эксплуатируемым, а уничтожению эксплуататоров. Кругом были враги, шпионы. Агенты. Внутри страны — вредители, враги народа, перерожденцы, оппозиция, врачи-убийцы, диссиденты, уклонисты, вейсманисты. Мы не привыкли понимать противника, прощать заблуждения, уважать чужие взгляды. «Если враг не сдается, его уничтожают». Только так. Но когда сдавались, тоже уничтожали. Он прожил жизнь, ни разу не подняв глаза к небу. Служил, копался в огороде, пил, жрал, блудил, на все мои разговоры отвечал: «Творец плевал на меня, не нашел времени сказать мне, на кой черт я живу, я для него — козявка, а у меня, между прочим, кепка 59-го размера!» — Как же вы, культурный человек, не читали Толстого? — Ну и что, и Пушкин его не читал. — Всюду немцы, евреи, татары. Оккупировали они нашу нацию. У Ленина еврейская кровь, цари наши наполовину немцы. — Считай, на девять десятых. — Скоро нас, чисто русских, не останется. Моя дочь крутит с испанцем. Зачем нам испанец? — У нас в лаборатории делают анализ. Хочешь, тебе сделают. — Какой анализ? — Сколько в тебе какой крови. Думаю, что там будет и литовская, и польская, конечно, монгольская, будет и французская. Ты ведь смоленский? Будет и финская. Давай? — Да пошел ты! СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ После завтрака детей повели гулять. Марья Никитична надела шляпку и выстроила всех в пары. Катя сказала, что она с Васей не пойдет, потому что он не дышит. — Как так не дышит? — спросила Марья Никитична. — Он и на завтраке уже не дышал, — сказала Катя. Марья Никитична испугалась. — Ты почему не дышишь? — А неохота, — сказал Вася. — Как же, все дети дышат, а ты что, особенный? — Да устал я дышать, — сказал Вася — Ну тогда не пойдешь гулять, зачем тебе свежий воздух. Но Вася не огорчился, он остался и стал вырезать колечки и рисовать мушек. Марья Никитична повела ребят в садик, но там она подумала: а что если ребенок задохнется? Все же она отвечала за детей. И она по мобильнику позвонила Васиной маме, пусть та отвечает за своего ребенка. — Как так не дышит? — спросила Васина мама и заплакала. -Успокойтесь, — сказала Марья Никитична, — он жив-здоров, он просто у вас избалованный мальчик. Мама срочно приехала. — Может, тебя обидели? — спросила она. — Что значит надоело? Я всю жизнь дышу, и папа твой дышит. Нет, тут что-то не так. Наверняка мальчика обидели. Почему вы ребенка не повели гулять? — спросила она Марью Никитичну. — Мало ли что не дышит, гулять-то он имеет право? Марья Никитична не согласилась, потому что все это было непедагогично. — Вы бы лучше о других подумали, какой он пример подает нашим детям, — сказала она, — неизвестно, можно ли его дальше держать в коллективе. Мама взяла Васю домой, но и дома Вася не дышал. Он по-прежнему был веселый мальчик, с хорошим аппетитом, но дышать не хотел. Пришлось вызвать доктора. — Странный случай, — сказал доктор. Долго он выслушивал Васю, поскольку доктор привык слушать ребят при вдохе и при выдохе. А тут не было ни вдоха, ни выдоха, и ничего он толком не мог определить. Тогда он рассердился: — У вас, извините, ненормальный ребенок. — Почему ненормальный? — возмутилась мама. — В конце концов каждый человек имеет право не дышать. — Ну тогда пусть не дышит, — сказал доктор, — пройдет, надоест ему так жить. И знаете, он оказался прав. Как только Вася пошел в школу, он задышал, как все дети, правда, первое время он путался, он выдыхал кислород, а вдыхал углекислый газ, но когда ему объяснили, как надо, он стал дышать так же, как все остальные дети в классе. — Хочешь быть благородным, честным, добрым, для этого надо иметь много денег. А для того, чтобы заиметь много денег… В Министерстве невозможно ни с кем поговорить, в кабинетах решают вопрос, как делить банку селедки на пять человек. (1971г.) Он отличал издали лай своей собаки, мычание своей коровы, голос своего петуха, и они тоже знали его голос. |