Книга Бывшие любовницы, страница 60 – Кайли Адамс

— В этом нет необходимости. Я справлюсь сама…

— Это решено, — оборвала ее Лара. — Я не дам тебе возможности передумать в последний момент. Ты до сих пор ни разу не рискнула выйти из своего номера.

Габриэль рассмеялась:

— Дин Пол называет меня Рапунцель.

— Ну, не стану передавать, как называет тебя Финн. А то ты его поколотишь.

— Нет, скажи. Я ведь встречусь с ним сегодня вечером. Может, швырну его вниз головой в гондолу.

Лара заколебалась.

— Скажи, — настаивала Габриэль.

— О’кей. Но не вини меня потом. Я просто служба информации.

— Идет.

— Он говорит, что ты истеричка, страдающая агорафобией, в окружении двадцати кошек, только минус кошки плюс копия Рубена Стаддарда, не умеющая петь.

— Вот черт! — Габриэль взвизгнула от удовольствия. — Ух, ну я доберусь до него!

— Разве он не ужасен?

— Более чем! Что-нибудь слышно от Бейб?

— Ничего конкретного. Она занята этим проектом со своей книгой. Но сегодня она обязательно будет. — Лара внезапно замолчала. — Мать твою! Одна из скульптур только что рухнула в лагуну.

— Ты же рассудительная девушка. Поверить не могу, что ты только что воскликнула: «Мать твою!»

— Это ваше с Бейб пагубное влияние. Придется исправить ошибки и подружиться с парочкой новообращенных христиан.

— Ага, и вы втроем усядетесь в кружок и вознесете молитвы за Хоакина Круза и его чл…

— Габриэль! — возмутилась Л ара. — Я могла бы ожидать подобной вульгарности от Бейб, но…

— Знаешь, что? Ты еще не слишком испорчена. Благородная леди все еще таится в тебе.

— Не думаю, что некто, называвший себя «Супершлюхой», имеет право делать подобные заявления, — поддразнила Лара. — Ладно, мы вроде договорились не упоминать больше этого имени.

— Извини, я забыла.

— Габриэль, до меня дошло. — В голосе Лары появились нотки притворного сочувствия. — Проблемы с памятью и агорафобия? Может, наплевать на вечеринку Мио и Мако и рвануть прямо в Ленокс-Хилл?

— Да что угодно, лишь бы избежать завтрашнего интервью.

— Нервничаешь?

— Ужасно.

— Ты в хороших руках. Он позаботится о тебе.

— Я знаю.

— О’кей, Рапунцель. Мне надо бежать. Чувствую себя архитектором катастроф. Это место ни за что не будет готово к сроку.

— Не смеши. Все будет великолепно, — заверила ее Габриэль.

— Хорошо бы. Для подобных событий не предусмотрены генеральные репетиции. Увидимся вечером. — Еще не отключив телефон, Лара принялась кричать на одного из рабочих: — Уберите оттуда красные скатерти! Они должны быть в черно-белую клетку!

Габриэль улыбнулась. Самое главное — детали…

Но тут прошлое ворвалось в ее жизнь, и она застыла. Один лишь звук его голоса наполнил ее отвращением.

— Здорово, малыш. Слышал, у тебя неприятности? Хотя ты, похоже, выбрался из этого дерьма. Одна пуля медведя не остановит. Я велел Квин Би избавиться от этого придурочного черномазого кузена. Дебил долбаный!

На Габриэль нахлынули воспоминания, и она вдруг поняла, как сильно ненавидит этот жаргон гетто, этот тон, манеры, акцент. И удивилась, что так долго могла мириться с этим.

Угроза Взрыва вломился в номер, как будто каждый квадратный метр отеля принадлежал лично ему. Наступил Хэллоуин, и на нем был костюм сказочного Главаря Разбойников, но невероятно шикарного: на плечах — Армани, на ногах — Гуччи, вокруг глаз — Оливер Пиплз, поверх всего этого — длинное норковое манто, да еще вдобавок, словно говоря: «Пошли вы все, у меня есть бабки», — сияющие драгоценности в ушах, на шее, запястьях, на каждом пальце. Золото носят маленькие мальчики. Настоящие ублюдки украшают себя бриллиантами.

В нескольких шагах позади этого мультяшного героя шествовал слуга-помощник, которого Габриэль знала под именем Ледяной Человечек. Всегда в парадном костюме, всегда сдержанный и спокойный, всегда молчаливый. Его единственной обязанностью было носить повсюду за хозяином коробочку с украшениями.

Кинозвезды расхаживают повсюду в сопровождении слуг, которые держат над ними зонтики, следуя за хозяином, как хвост за кометой. Угроза Взрыва сделал их всех: за ним тенью следовал личный бриллиантоносец.

— Привет, Взрыв, — сказала Габриэль так холодно, как только могла.

Он смерил ее взглядом — медленно, сверху вниз, отмечая полное отсутствие своего влияния. Черный Сахарок выглядела вызывающе. Женщина, стоявшая перед ним, была образцом изящества. Он возмущенно вздернул подбородок:

— Что такое? Ты выглядишь как та сучка, которую я вытащил из «Флюидологии». Помнишь? — хохотнул он. — Ты тогда была пустым местом.

Габриэль гордо выпрямилась, глаза ее блеснули.

— Ошибаешься, Взрыв. Я стала пустым местом, когда связалась с тобой.

Он помолчал. А затем откуда-то из глубин его бычьей шеи вырвался взрыв издевательского хохота. Он махнул рукой Ледяному Человечку, чтобы тот вышел из комнаты, словно отгоняя надоевшую муху. И злобно прищурился.

— Ты, сука! Я, черт возьми, создал тебя. И нечего выпендриваться тут в этом пентхаусе, за который я плачу, и гнать волну. Кто ты такая вообще, твою мать?

— Меня зовут Габриэль Фостер, — голосом, лишенным эмоций, произнесла она. — И поверь, я не тот человек, который тебе нужен.

Он разгладил несуществующие складки на своем костюме ценой в две тысячи долларов. И невзначай коснулся рукой промежности, одновременно разглядывая Габриэль, словно примериваясь. Потом равнодушно пожал плечами:

— Имя другое, дырка та же.

Габриэль ненавидела такие слова. Но произносившего их ненавидела еще больше. Взрыв подошел к бару, нашарил там бутылку «Курвуазье».

— На студии суетятся насчет этого интервью. Меня послали, чтобы разобраться с твоей трусливой задницей.

— Ты имеешь в виду, что тебя отстранили от изготовления Черного Сахарка номер два? Дело серьезное.

Он глотнул коньяку прямо из бутылки и с грохотом поставил ее на место.

— Да, для тебя. Думаешь, кто-нибудь захочет с тобой работать? Не забывай, у тебя контракт с нами. Не стоит на это забивать.

Габриэль вспомнила, что рассказывал ей Дин Пол, и решила прощупать почву.

— Это значит, что я могу вернуться в студию? — Она посмотрела на него с очаровательной улыбкой. — Я хочу записать несколько новых песен. Как думаешь, может, стоит ответить Квин Би?

Угроза Взрыва предупреждающе поднял ладонь:

— Сейчас в этом нет необходимости. Остынь пока. Дай ситуации утрястись.

Именно такого ответа и ждала Габриэль. Выражение ее лица изменилось быстрее, чем Бейонс вращает задницей.