Онлайн книга «Возвращение из мрака»
|
– Вам привет от Самуилова, Петр Петрович. – Ага. Значит он прислал. Ишь ты. И что же понадобилось конторе от дезертира? – Он не считает вас дезертиром. – Так думаешь или он сам сказал? – Петр Петрович, вы же знаете генерала. Он все понимает и не осуждает. Была большая гроза, но когда-нибудь тучи рассеются. Как говорится, расточатся враги его. Во время грозы в чистом поле под молниями не страшно только психу. Нормальный человек ищет укрытия. – Туманно излагаешь… На тебя не похоже, Антон. Предупреждаю, будешь лапшу на уши вешать… Чего хочешь выпить? Кофе? По рюмашке за встречу? – Ничего не хочу. – Нет, так не годится. Потом скажешь, жлоб старый. Глотка пожалел для элитника. Поднялся, прошелся по ковру до холодильника, и Сидоркин отметил упругую, стелющуюся поступь. Тоже мне старик. А ведь к восьмому десятку катит. Ничего, сговоримся. У Сидоркина была верная примета: если Дарьялов не валял дурака, не надевал какую-нибудь из своих многочисленных масок, а лишь привычно ворчал, значит, настроен дружелюбно и не видит в собеседнике объект для профессиональной заморочки. Пора было колоться, чего зря время тянуть. Дарьялов вернулся с початой бутылкой какой-то настойки и с двумя рюмками. – Клюквенный морс, – объявил с хитрой усмешкой. – Крепче не предлагаю. День впереди длинный, а, Антон? Опрокинули по рюмке за встречу, и на вкус Сидоркин определил, что в морсе никак не меньше полусотни градусов. Но приятный, горьковато-сладкий – и впрямь отдает клюковкой. – Сильная вещь, – похвалил. – Освежает получше кваса. И горло не дерет. Сам делал, Петр Петрович? – А то… На пенсию уйду, займусь винокурением. Для нервов полезнейшая штука… Ну что, парень, хочешь угадаю, зачем пожаловал? – Валяйте. – Старый комбинатор надумал пободаться с моим боссом и рассчитывает на мою помощь, верно? – В общих чертах, – Сидоркин почувствовал, что карта вроде прет, но он не был игроком, элитники не бывают игроками, им нельзя надеяться на слепую удачу. Кто понадеется, тот спекся. Повторил: – В общих чертах, Петр Петрович. Меня-то как раз больше интересуют частности. – И тебя послал на вербовку, не так ли? Теперь Сидоркин ощутил подлогами хрупкий ледок, под которым, если оступишься, омут. – Как можно! – воскликнул с показным пылом. – Делаете мне честь таким предположением. Что вы, Петр Петрович. Я свое место знаю. Мы с вами в разных весовых категориях. – Зачем же тогда ты здесь? Словно для того, чтобы дать Сидоркину время собраться с мыслями, Дарьялов опустил глаза и разлил по второй. – Не отвечай, а то вдруг соврешь. Мне это не понравится… Скажи, Антон, тебе самому не надоело этим заниматься? – Чем, Петр Петрович? – Воевать с ветряными мельницами, Тоша, чем же еще? – Думаете, их не одолеть? – Нам – нет, – худое, будто подсушенное лицо полковника растянулось в дурашливой ухмылке. – Нам и не надо их одолевать. Они скоро сами себя сожрут. Может, ты этого не понимаешь, но генерал знает не хуже меня. – Что же прикажете – сидеть сложа руки и ждать? – Никогда, Антон, не старайся казаться глупее, чем есть на самом деле. Мой тебе добрый, стариковский совет. Что значит – сидеть сложа руки? Никто не сидит сложа руки, даже если бы захотел. У каждого земного существа есть своя жизненная задача. Главное, понять, в чем она заключается. Самуилов копит информацию – и правильно делает. Придет срок – она будет востребована. С тобой еще проще. У тебя молодая жена, так нарожайте детей. Больше от тебя ничего и не требуется. Сидоркин решил, что наступил удачный момент выложить полковнику все карты. – Кстати, о детях, Петр Петрович. Помогите найти этого парня. Это очень важно. Дарьялов так огорчился, что махнул рюмку в одиночку, не предлагая Сидоркину. С грустью заметил: – Все-то вы, молодежь, куда-то спешите, торопитесь. А ведь еще Сократ учил: единственное, что есть ценного на свете – это роскошь человеческого общения. Но вам и невдомек. И вообще, Антон, раньше ты был не такой. Какой-то дерганый стал, суетливый. Зачем тебе этот парень? Про себя Сидоркин вздохнул с облегчением. Не подвела интуиция, поможет Дарьялов. Обязательно поможет. Вон даже не спросил, что за парень. Сразу врубился. Больше того, Сидоркин не сомневался, хитрая бестия заранее знал, о ком пойдет речь. – Есть данные, что он состоит в «Серых волках», и в Москву явился не на прогулку. – Эка важность. Одним взрывом меньше, одним больше. Я как рассуждаю, Антон. Русского мужика чем крепче бьют по затылку, тем быстрее очухается. Одной слезой река полней. – Петр Петрович! Дарьялов прикурил от зажигалки, – и внезапно всю его вальяжность будто ветром сдуло. Скулы заострились, в глазах метнулся черный огонь. – Ты знаешь хоть, о чем говоришь? Да за одно то, что я с тобой языком треплю, мне Гараев башку снимет. Кишки на шомпол намотает. Мальчишка! Даже не озаботился поинтересоваться, не пишу ли разговор. Вы что там, все очумели в конторе? Забыли, как такие дела делаются? Ледок под ногами Сидоркина хрустнул, но он зашел слишком далеко, чтобы отступать. Дурачился Дарьялов или на самом деле психанул – уже не имело значения. – Самуилову этот парень нужен позарез. Он вам челом бьет, Петр Петрович. – Челом, говоришь? А когда меня на улицу выкинули, как паршивого пса, он где был? – Первый раз вижу, – задумчиво произнес Сидоркин, – как у вас очко играет. Даже не верится. Достал-таки полковника, уел – и тот проявил себя в полном блеске. Перегнулся и мослом ткнул Сидоркина в брюхо, но не достал. Сидоркин вместе со стулом отпрыгнул на метр, как кузнечик. А удар был классный – шампур в солнечное сплетение. Кряхтеть бы Сидоркину минут десять, не разгибаясь. Дарьялов расхохотался от души. – Ишь, попрыгунчик какой… Ладно, укусил старика – радуйся. На то мы вас и учили, зеленых, чтобы кусаться умели… Этот парень… А ты знаешь, кто он? – Встречаться не доводилось. – Я его нежным отроком помню – четыре года назад. Занятный был мальчонка. С большим секретом. Такие один на тысячу рождаются, может, на миллион. Сидоркин изобразил уважительное внимание. Рыбка клевала. – Поверишь ли, мысли угадывал. – Телепат, что ли? – Наверное, что-то вроде того… В шахматы с ним играли. Бывало, руку подниму, а он – не надо, дядя Петя, не ходи слоном. Выиграть у него я не мог. – Это ни о чем не говорит, – глубокомысленно заметил Сидоркин. – Мало ли одаренных пацанов. – Тебе – нет, а мне говорит… Его все любили. Никому в голову не приходило, что ему четырнадцать лет. Обращались с ним, как со взрослым мужиком. И не понарошку, нет. Я иногда ловил себя на том, будто заискиваю перед ним. Когда он смеялся, знаешь, прямо в груди теплело. Нет, это нельзя объяснить. Если он живой, если встретишь его – сам поймешь. Только не советую силой мериться. Прости, Антон, я тебя ценю, но он тебе не по зубам. |