Онлайн книга «Московский душегуб»
|
– Приступ шизофрении. Это у нее наследственное. Мать полоумная, отец алкоголик. Но для меня это не имеет значения. Какая ни есть, а все жена. И потом – я кое-что понял… – Что же именно? – Мне без нее кранты. Тина пододвинула ему бутерброд с сыром. – Помоги, Тина! Где она? – Она мне не простит. – Простит. Она же понимает, что передо мной никто не устоит. Алеша пережевывал хлеб и не чувствовал вкуса, словно тряпку жевал. – Помоги, Тина. Или будет беда. Небольшая, правда. – Какая беда? – Я умру без нее. Тина увидела в ясных Алешиных глазах отблеск слез – и оторопела. – Или ты великий актер, или… – Где она? – Возможно, я полная дура… Точно не уверена, но предполагаю… В Балашихе живет старый художник, у него дача… – Почему ты думаешь, что она там? Тина не выдержала его прямого взгляда, в котором загорелся странный тусклый огонь. Сняла очки и протерла сухие стеклышки платочком. – Тина, я жду! – Настя звонила утром… – Адрес! Тина ушла в комнату и вернулась с клочком бумажки. Прежде чем отдать, потребовала: – Поклянись, что ее не обидишь! Алеша сказал: – Ты действительно дура. Как же я могу ее обидеть, если она мне как дочь? Вдобавок она беременная. – Алеша, а ты сам не того?.. Михайлов вырвал у нее бумажку. Он уже был на ногах и в дверях. – Ты под моей защитой, девочка! Запомни на всякий случай. …По дороге в Балашиху прихватила гроза. Посыпались с неба потоки, плясали перед глазами желтые молнии. Весело было ехать. Хотел думать о главном, о том, как оборотиться с Елизаровым наследством, а думал все о Настеньке. Сознание чудно двоилось, троилось, как струи воды на стекле. Старый художник был похож на согнутое, безлиственное деревце в палисаднике, где он как раз стоял и из детской леечки задумчиво поливал грядку. Алеша окликнул его с дорожки: – Эй, хозяин! Мужчина неторопливо развернулся, и Алеша с огорчением отметил, что хотя художник, конечно, хиловат и обтесан жизнью до краев, но не так ух и дряхл, чтобы при случае не обесчестить чужую жену. – Чем могу быть полезен, сударь? – Заказы принимаете? – Какие заказы? – Хочу, чтобы немедленно нарисовали девушку по имени Настя. Она в доме? Художник опустил лейку на землю и, бережно ступая по узкому проходу между грядок, вышел на дорожку. – Надо полагать, вы ее муж? Алексей.., извините, не знаю по батюшке. У него было хорошее, тихое лицо человека, давно ничему не удивляющегося. Взгляд задорный, осмысленный. Как у ежика. – Да, я ее муж. А вы, по всему выходит, похититель. – Не желаете ли пройти в дом? Там будет удобнее разговаривать. Алеша понятия не имел, о чем им нужно разговаривать, но в дом вошел и даже не остановился в прихожей, а юзом прошмыгнул по всем комнатам первого и второго этажа, которых насчитал пять. Но Насти нигде не было. Хозяин спокойно дожидался на застекленной веранде, усевшись в плетеное кресло. – Молочка не хотите? Вот свежее в кувшине. Стаканы чистые, не сомневайтесь, – мужчина говорил с ним приветливо, но с каким-то сожалением. – Где она? – Да вы не волнуйтесь, посидите минутку, отдышитесь… С ней все в порядке. Алеша сел, закурил. Ему хотелось взять любезного старикана за шкирку и вышвырнуть через стеклянную стену с таким расчетом, чтобы тот долетел до леса, но это было бы глупо. – Я не художник, – сказал хозяин, как бы оправдываясь. – Это Настя величает меня художником. Она видела кое-какие мои работы, но это все в прошлом. Зарыто и посыпано пеплом, знаете ли. Увы! На самом деле я обыкновенный российский интеллигент-неудачник. Работал всю жизнь, чего-то добивался, о чем-то мечтал и незаметно очутился на пенсии. Причем один-одинешенек. Ни жены, как говорится, ни детей. Теперь выращиваю цветочки, чтобы как-то подработать на хлебушек. – Очень интересно, – заметил Алеша. – И куда вы дели Настю? Старик разлил из кувшина молоко в два стакана и из одного отпил, отчего кадык на белой мучнистой шее скакнул взад-вперед, как резиновый. – Вы торопитесь, Алексей? – Я – нет. Это вы торопитесь. – Куда? – удивился художник. – Видимо, на тот свет. – Ах, вот вы о чем! – старик радостно закудахтал, что, скорее всего, означало смех. – Знаете ли, Алексей, я ведь именно таким вас представлял по Настиным рассказам. Целеустремленным, отчаянно упрямым. Но легковерным. Сколько вам лет, простите? – Тридцать пять. А вам? – Шестьдесят восемь… Пожалуй, в вашем возрасте уже пора понять, что не все в мире берется с бою. Некоторые вещи приходится вымаливать у судьбы. Их надо выстрадать. – Какие именно вещи? – К примеру, любовь, дорогой мой! Вы знаете, как ты познакомились с Настей? – С ней все знакомятся одинаково. Глянет своими лживыми глазищами – и ты спекся. – Да вот и нет! – Старик со вкусом отхлебнул стакана. Солнце било Алеше в правый глаз, и он чувствовал, как его одолевает чертовщина. Ему тоже захотелось молока. – Ваша супруга прекрасна, спору нет. В ней есть чудесная колдовская сила, тоже верно. Но на меня она не глядела, когда мы познакомились. Она сидела на скамеечке в скверике у Большого театра – и плакала. Вы знаете, какие женщины там собираются? Но я сразу понял она не из их числа. Подошел, чтобы утешить. Иногда обязательно надо, чтобы кто-то подошел и утешил… – Почему она плакала? – Это было три года назад, весной… С тех пор она всегда плачет, когда навещает меня. – Жалеет вас, что ли? – Не надо, Алексей. Давайте поговорим по-человечески. Вам ведь редко удается с кем-нибудь поговорить просто так, без всякой задней мысли. – Чего вы от меня хотите? Денег? Чтобы я купил ваши цветочки? – Помогите ей, Алеша. Это в ваших силах. Если вы это сделаете, вам многое искупится. Алеша задумался. То есть не то чтобы задумался, а внимательно следил за черной жирной мухой, которая настырно сновала по краю кувшина, норовя туда свалиться. Ему еще ни разу в жизни не понадобилась мухобойка. И сейчас он не сплоховал, словил муху на взлете в ладонь, но не знал, куда ее деть. |