Книга Аномалия, страница 69 – Денис Бурмистров

– Да я тут занят был, – пожал плечами Виктор. – Хотя пальбу иной раз слышал. Думал, бандиты. А что спецназ-то у них такой хлипкий? Не могли тебя одного взять.

Седой помрачнел:

– Мы вдвоем к тебе шли. Со мной паренек был, Пашка, Нестерова сын, ну да ты не знаешь. Он в свое время на посылках у Михалыча бегал. Теперь вот пытается что-то мутить, но пока только почву прощупывает. Я его решил с тобой познакомить, мало ли чего, вдруг ты не согласишься, тогда будешь с ним работать, вместо меня.

– Не соглашусь на что? – не понял Виктор.

– Со мной поехать, – просто сказал Седой, глядя в глаза Куликову. – Не век же тут куковать.

– Ммм, – протянул Виктор, поднимаясь и направляясь к чайнику. – Ясно. Так что с Пашкой?

– Мы наткнулись на комитетчиков возле Вокзала, как в трех кварталах от тебя. Они как черти из табакерки появились, поднялись из-за насыпи и сразу на поражение начали стрелять. Ни тебе предупредительных, ни тебе окриков. Как по бешеным собакам. Мы бежать. Слава богу, я карту стационарных аномалий на досуге изучил. Они за нами. Так, с этими за плечами, практически до тебя домчали. Тут я понимаю, что нельзя их к тебе тащить, накроют. Предлагаю Пашке разделиться, разбежаться в разные стороны, встретиться у «Детского мира». Он пусть и проходец, но добрался бы. А тут они нас аккуратненько в полукольцо взяли. Пашка побежал, но его мгновенно скосили, наглушняк. Я почти четыре двора преодолел, потом вот в ногу прилетело. И ведь, главное, почти оторвался, шальной зацепили. Мне еще повезло, что опыта работы в Медузе у них маловато, Город плохо знают. Это и спасло. Будь на их месте «псы», мне бы давно хана.

– А почему «псы» не сопровождают комитетчиков? – спросил Виктор, заливая кипятком заварочный чайник.

– Они на ножах. Мне Зуб сказал, что там негласное распоряжение от армейского начальства, чтобы палки в колеса Комитету ставить. Только «псы» и без распоряжений всяких с этими новенькими да залетными знаться не хотят. Их можно понять, мужики с Медузой, можно сказать, побратались, каждую кочку тут на пузе излазали. Свои порядки наводили кровью и потом, опять же с нами по-людски держались. А эти пришли с бухты-барахты, сразу гадить начали, огнем все жечь. Народу много покрошили без суда и следствия. Да еще и под самих военных копают, ищут неблаговидные связи с криминальными элементами. Так что любви у армейцев с Комитетом нет.

– Чай будешь? – спросил Куликов у него.

Седой кивнул. Виктор перевел взгляд на Ивана, тот тоже не отказался. Куликов застучал дверцами шкафа, доставая три железных кружки, неторопливо начал разливать в них крепкий чай, от которого повалил густой пар.

– Такие вот дела, Кот, – вздохнул Седой. – Мне теперь назад дорога заказана. Да и тут эти гады достанут, они ж теперь еще злее станут.

Куликов отставил чайник, вытащил сахар.

– Тебе сколько? – вновь обратился к другу.

– Что? Три. Кот, ты вообще меня слушаешь?

– Слушаю. Иван?

– Я без сахара буду.

– Хорошо. Седой, ты когда завтра уезжать собирался?

– В обед. За мной должен Костик, бармен, заехать на машине.

– У тебя с ним связь есть? – Виктор надел перчатку, чтобы не обжечься, принес Седому кружку, поставил на стул рядом. Иван сходил за кружкой сам.

– Да, мобильный. Но тут-то он не работает! Ты что задумал, Кот?

Куликов опустился напротив него, вид у него был более чем серьезный:

– Завтра мы с Иваном выведем тебя за Периметр. Оттуда позвонишь Костику, пусть он тебя забирает, и сразу же уезжайте. Ясно?

– Погоди, Кот, – Седой оторопело затряс головой. – А как же ты? Пойдем со мной!

– Нет. Я останусь.

– Почему?!

Виктор откинулся на спинку стула, усмехнулся невесело:

– Не хочу я, Седой. Я уже пробовал жить нормальной жизнью, найти нормальную работу, завести нормальную семью. Что у меня получилось? Я потерял всех, кого любил и ради кого жил. У меня не осталось ничего, даже дома. И дело даже не в том, что я опять стану для всех «зараженным». Даже не в том, что придется перебиваться с копейки на копейку на хреновой работе. И даже не в том, что в пищевой цепочке я буду пылью у ног власть имущих, которые будут на меня безнаказанно плевать. Пойми, дружище, мне противен тот мир. Противна сама мысль о том, что вновь придется, как это называется, социализироваться. Привыкать, притираться, быть толерантным, утираться с улыбкой. Понимаешь, друг, я только здесь вновь почувствовал себя человеком. Там мне приходилось быть кем-то другим, но не собой. Я утопал в надуманных, дутых проблемах, которые и яйца выеденного не стоили. Как нужно было изуродовать жизнь, чтобы я смог свободно вздохнуть только здесь, в Медузе? Представь, как я жил, если Медуза стала для меня дороже того, другого мира? Ты понимаешь меня? Здесь я человек. Там я – цифра в статистике. Со всеми вытекающими. Без семьи, без родины, без будущего.

В кабинете повисла тишина. Виктор почувствовал на себя долгий, изучающий взгляд Ивана. Но глаз на него не поднял, смотрел на поникшего Седого.

Наконец Седой тяжело вздохнул, взъерошил волосы на затылке:

– М-да, дела. И все же подумай. Я тебе даже больше скажу, помнишь ту историю с болезнью? Ну, «печать Медузы» и все такое? Так вот, у Борхеса она не проявилась. Я тоже ездил к нему на месяц, помнишь? Все нормально, никаких симптомов. Может, и?..

– Я болен, – перебил его Виктор.

– Но то было раньше…

– Я. Не хочу. Уезжать, – раздельно проговорил Виктор. – Не обижайся, Седой, но каких-то вещей тебе просто не понять.

– Но как же быть с едой? Кто тебе будет ее носить? Меня ж не будет! Лекарства? Всякую мелочь типа спичек?

– Я разберусь, – уверил его Виктор, успокаивающе улыбаясь. – У меня запасов еще надолго хватит, а там сам буду в Город ходить. Нечего чужие головы подставлять.

Седой раскрыл было рот, готовясь разразиться гневной тирадой, но Виктор жестом остановил его:

– Все, хватит. Я решил. Не переубеждай, это пустой разговор.

Седой тяжело вздохнул, обреченно развел руками:

– Как знаешь.

Стали пить чай. Виктор предложил на закуску упаковку галет и банку сгущенки. Отказываться никто не стал. В банке пробили две дырки, выливали тягучую смесь на продолговатые пластинки пресных крекеров. Захрустели, с удовольствием слизывая убегающие капли с краев галет.

Виктор задумчиво наблюдал за товарищами. Седой, видимо передумав обижаться на Куликова, решил разбавить молчание беседой:

– Иван, а ты откуда? Что-то я тебя среди инсайдеров не припомню.

– С того берега лужи, – ответил фразой из мультфильма за Ивана Виктор. – Не приставай к человеку.

За что был удостоен долгим взглядом из-под черных очков и удивленным взглядом Седого.