Книга Что было, что будет..., страница 37 – Даниэла Стил

– Знаешь, а ведь я даже не удивлена! Нет, удивлена, конечно, но я еще тогда почувствовала… Это связано с тем юношей, который повесился? Ты его любил?

Наверное, в глубине души она давно задавала себе этот вопрос. Она не знала наверное, она давно видела, что Чарли не такой, как все, только не отдавала себе отчета, в чем его непохожесть на других подростков.

– Нет. – Чарли покачал головой. – С тем парнем мы просто дружили. Он поехал на выходные домой и признался родителям, что голубой, а отец в ответ сказал, что видеть его больше не желает. Он вернулся в университет и покончил с собой.

– О господи! Как же отец мог так поступить?

Олимпия подумала о Чонси. Чарли тоже нелегко будет признаться отцу, оба это понимали. А реакцию его и представить страшно.

– А знаешь, я боялся, что меня тоже ждет нечто подобное. На тебя я надеялся, но все же переживал ужасно – кто знает? А отец уж точно не поймет.

– Ты прав, он вряд ли сможет переварить эту новость. Может, я тебе помогу? Только сегодня, по-моему, не стоит с ним откровенничать, – осторожно сказала она. Чарли понимающе кивнул. Отец, как всегда, успел набраться.

– Я сегодня и не собирался. Вот вам с Гарри я уже давно хотел сказать. Как, по-твоему, Гарри к этому отнесется? – обеспокоенно спросил Чарли.

Для него была важна реакция отчима. Чарли глубоко уважал его и считался с мнением Гарри. Конечно, жаль, что его сегодня нет с ними. Но этот факт все уже приняли, даже мама.

– Думаю, он поймет. Во всяком случае, мы вместе постараемся тебя понять.

– Мам, спасибо тебе, – сказал Чарли, глядя ей в глаза. Давно уже Олимпия не видела сына таким счастливым.

Танец подошел к концу.

– Ты самая лучшая мама на свете! Можно мне теперь признаться, что у меня на спине татуировка? – спросил он с мальчишеским озорством.

Но они оба знали, что сегодняшнее признание Чарли было серьезным поступком. Он набрался храбрости и шагнул из отрочества во взрослую жизнь. И благодаря матери приземлился на обе ноги на твердую почву. Она дала ему силу не погрузиться в болото, она словно удержала его на поверхности. Она любит его таким, какой он есть, она не откажется от него и по-прежнему у него будет и семья, и родной дом. Невзирая ни на что, он всегда может рассчитывать на ее любовь и уважение.

– Только посмей, Чарли Уокер! За картинку я уж точно задушу тебя на месте!

– Мам, не волнуйся, этого не будет.

Чарли поцеловал Олимпию в щеку и отвел за стол. Там, рядом с креслом Олимпии, во фраке и белом галстуке стоял Гарри и наблюдал за женой. И вид у него был такой, будто он ни на минуту не покидал Олимпию, а просто ожидал окончания танца. Фрида счастливо улыбалась сыну. Сегодняшний бал оказался знаменательным событием не только для девочек, но и для ее мужчин.

– Ты здесь откуда? – негромко спросила Олимпия, отпустив сына.

Она была потрясена до глубины души и благодарна Гарри за то, что он все-таки приехал, переступив через свои принципы и убеждения. Этого подарка она не забудет до конца дней. Преданность мужа, доверие сына – сегодняшний вечер, как она и думала, таил в себе немало неожиданностей.

– Решил вот последовать твоему и маминому совету и переступить через себя. По-моему, сегодня для этого подходящий случай.

Это был вечер откровений и признаний. Олимпия и для себя открыла много нового. Она поняла, что любит Гарри независимо от его позиции и со всем его упрямством и наивностью.

– Потанцевать успеем? – проникновенно спросил он, и она кивнула. Начинался последний танец перед выходом девушек. Гарри рассчитал время своего появления просто идеально.

– Гарри, я тебя люблю! – проговорила Олимпия, медленно кружась в вальсе. – Как хорошо, что мы вместе!

– Я тебя тоже! Прости, что так измучил тебя с этим балом. Надо было давно себя перебороть. – Тут он рассмеялся. – Когда я сегодня провожал маму, она сказала, что ей за меня стыдно. Обозвала упрямцем и отсталым типом. И даже Макс сказал, что я делаю глупость, что отказываюсь ехать. Я и сам понимал, что это так. Ведь у меня здесь только один дорогой человек – это ты. И дети, конечно. Мне захотелось быть рядом с тобой. Прости, что отпустил тебя одну. А кстати, как прошел ужин?

– Ужин? Занятно. Чонси устроил Веронике скандал из-за татуировки. Я его, вообще-то, понимаю, но он, как обычно, переборщил.

– Она его не послала куда подальше? – поинтересовался Гарри.

Он, конечно, пропустил эту сцену за ужином, но зато успел на самую интересную часть – ту, что больше всего значила для Олимпии, – первый в жизни выход в свет ее девочек.

– Удивительно, но не послала, – отвечала жена. – Она себя держала вполне достойно. А вот ему протрезветь не мешало бы. Чонси по-прежнему злоупотребляет спиртным.

Как много ей надо сегодня рассказать Гарри! В первую очередь – о признании сына. Оно сейчас занимало ее больше всего остального. Но здесь, на балу, говорить об этом не хотелось. Олимпия еще сама не пришла в себя после признания Чарли, хотя и постаралась не показать своего потрясения. Вид у Чарли был такой, будто с его плеч сняли тяжеленный груз. А ей еще предстоит это переварить. Но каким бы ни был ее сын, чего бы ни хотел он от жизни, чтобы стать счастливым, она примет его и не оставит в одиночестве. И Гарри, она надеется, тоже.

Вот Чонси – другое дело. Тут понадобится время, чтобы он свыкся с этой мыслью. Это еще в лучшем случае…

Олимпия продолжала рассказывать мужу о том, что он пропустил:

– Когда приехали Вашингтоны, я думала, Чонси хватит удар.

Гарри рассмеялся в ответ:

– Ну, ты умеешь продемонстрировать свое отношение, что и говорить! В отличие от меня. Все каноны нарушила, усадила за один стол с самым большим ньюпортским снобом и чернокожих, и евреев, и девицу с татуировкой на спине. Единственный способ вернуть этих людей с небес на землю! А как моя мамуля себя ведет?

– По-моему, она абсолютно счастлива. Да ты сам посмотри на Фриду. – Олимпия улыбнулась мужу. – Гарри, спасибо, что пришел. Это замечательно, что ты здесь!

– Я тоже рад. Скоро начнется-то?

Вальс завершился барабанной дробью, послужившей ответом на его вопрос. Распорядитель попросил всех занять свои места.

Гарри проследовал за женой к столу и сел между ней и матерью. Свет в зале притушили, поднялся занавес, и прожектор осветил арку из цветов.

На сцену вышли выпускники Уэст-Пойнтской военной академии, выстроились в два ряда и скрестили шпаги над проходом. Девушкам предстояло прошествовать под ними. Точь-в-точь так же двадцать семь лет тому назад шла Олимпия и ее подруги.

Фрида широко открытыми глазами смотрела на начинающееся представление.