Онлайн книга «Террор на пороге»
|
— Кто тебе с утра до вечера повторял: «Пиши бабушке!»? Истоки всех семейных удач Берта Ароновна непременно обнаруживала в своей проницательности. В неудачах же были повинны все остальные. В таких случаях оказывалось, что она «с утра до вечера предупреждала»… Бездействовала она, стало быть, только в ночную пору. Если хоть в чем-то не внимали ее советам, наваливались беда за бедой. А если указаниям ее следовали беспрекословно, наваливались одни сюрпризы — приятные или «приятные во всех отношениях». К примеру, выяснилось, что нью-йоркская тетя скопила не только много энергии, но и два с половиной миллиона долларов. Конкретная сумма тель-авивским соседям была неизвестна, но миллионером Зяму стали именовать сразу. — Хотела бы я оказаться на ее месте! — мечтательно произнесла Берта Ароновна. — Но она же скончалась, — чуть слышно напомнил муж. — И оказаться на ее месте… — Я имею в виду прежнюю, минувшую пору! Прожить на Манхетгене, на Бродвее… — Но тогда бы не было Зямы, — немного погромче предположил Ниел. — А если бы его не было? Ты себе представляешь!.. — Похоже, он начинал ощущать себя папой миллионера. — Можно подумать, что я не обошлась бы без твоей помощи! Это смешно. Иногда Берта Ароновна произносила фразы хоть и очень уверенные, но лишенные конкретного смысла. — Это единственное, чего бы ты без меня не смогла достичь! — Ниел все уверенней устремлялся на волю. — И тебе некому было бы завещать свои миллионы. — Никакие миллионы не стоят волоска с головы моего мальчика! — провозгласила Берта Ароновна еще один лозунг, лишенный конкретного смысла. Вообще, сотрясшись вначале, она затем пришла в обычную норму — и ей стало казаться, что два с половиной миллиона — это не такие уж деньги для ее сына. Тетя вроде даже была виновата, что не оказалась богаче. К тому же американский налог на наследство показался Берте Ароновне наглым и алчным. Вряд ли, конечно, она придавала одному волоску — даже с Зяминой головы! — большее значение, чем тетиному наследству. Но наследство-то было фактически у Зямы в руках — и потому можно было провозглашать что угодно! — В Нью-Йорк ты поедешь один. Потому что тебе одному принадлежит все наследство, — объявила Берта Ароновна. — Меня в завещании нет — и мне незачем там мозолить глаза! Мозолить глаза было, как считала Берта Ароновна, еще опасней, чем в них бросаться. — Но Зяма не владеет английским языком, — напомнил окончательно расхрабрившийся муж. — Он не владеет языком, но владеет почти тремя миллионами! «Почти тремя» значило двумя с половиной, да еще нагло сокращенными налогами. Фраза тоже была напыщенной, но лишенной внятного смысла. За собой Берта Ароновна не признавала сбоев и оговорок. А если изредка и делала шаг назад, то для окружающих он выглядел шагом вперед: — Ты полагаешь, я не подумала о переводчике? Это смешно! На самом деле, она забыла. — Или о переводчице… — проявлял застоявшуюся инициативность Ниел. — У нас на первом этаже живет Рива. — Это смешно! — Берта Ароновна часто вспоминала о смехе, вовсе не собираясь смеяться. — Ты, значит, додумался… А я — нет?! Монополия на озарения и бесспорные мысли принадлежала исключительно ей. — Я с утра до вечера говорила, что надо изучать английский язык! — обратилась она к Зяме. — А ты у нас в Могилеве изучал французский… Зачем? Ты ждал наследства из Франции? — Из Америки я тоже не ждал. Это была правда. Но правду о том, что про английский мама ни разу не заикалась, Зяма произнести не посмел. — Переводчица должна быть своя, — объявила Берта Ароновна. — Чужой я не доверю родного сына! Кандидатура же Ривы являлась по всем параметрам идеальной. Прежде всего, она была вызывающе некрасива. И это выглядело скромным, достойным с ее стороны. Нелюбимых женщин Берта Ароновна очень любила. — Она умница! — воскликнула Зямина мама. Женский ум, по ее мнению, магнитом для мужчин не являлся. — Я заклинаю: не проявляй, пожалуйста, самостоятельности. Она — первоклассный юрист… Ничего без нее не подписывай! Зяма давно уяснил, что не проявлять самостоятельности гораздо удобней, чем ее проявлять. Встреча в аэропорту имени Кеннеди превзошла все Ривины ожидания. Вялотекущий по жизни Зяма ничего особенного и не ожидал. Их встретили адвокат покойной тети и двоюродной бабушки, а также его жена. Оба словно прикрывались букетами — по-американски неохватной величины. У американцев все неохватно: автомобили, ресторанные порции и букеты. — С момента вступления на эту землю твоим языком буду я! — наставительно предупредила Рива еще в самолете. «Временно слушайся ее, как меня! Она все схватывает налету», — в Тель-Авиве сказала мама. Таким образом, к чрезвычайным полномочиям переводчицы приплюсовались и властные полномочия Берты Ароновны. Зяма послушно кивал, поскольку привык, чтобы его освобождали от умственных и физических напряжений. Ему не приходило в голову, что от бездействия и застоя слабеют целые государства и органы власти. Не говоря уж о других органах… Инженерный диплом Зяма получил еще в Могилеве, но реально он учился лишь у Берты Ароновны. Сметливая Рива, проживавшая с Зямой в одном подъезде, давно уже рассмотрела и раскусила его психологические особенности. И спускаясь по трапу, скомандовала: — Ты только улыбайся, пожимай руки и подписывай. А я тебе буду подробно переводить. — Подробно не надо, — попросил Зяма. Достаточно было нагрузок, которые предстояли его рукам: подписывать, пожимать! Супруга адвоката протянула цветы Зяме. И сопроводила их белозубостью, охватившей все ее лицо без остатка. А сам адвокат жизнерадостно вручил букет Риве: — Это — жене! Рива вспыхнула, словно обожженная внезапной идеей. — Пока я еще только невеста! — сообщила она. Ибо, как предупреждала Берта Ароновна, умела хватать налету. В данном случае она решила схватить ее сына. — Невеста? О’кей! Адвокат столь одобряюще хлопнул Зяму по плечу, точно и сам не прочь был жениться на Риве. А супруга его вновь превратилась в сияющее белозубие. — Наш дорогой наследник с английским языком совсем не в ладах? — спросил адвокат. — Мой жених абсолютно все понимает. Но разговорный, увы, не постиг, — уточнила Рива. Зяма закивал и заулыбался. Адвокат же вновь воскликнул «О’кей», будто знание родного ему языка как бы «наполовину» было явлением положительным. — Мы замыслили скрепить свой брак в стране, где жила двоюродная бабушка моего жениху и тетя его мамы.. Рива уже не просто хватала, но и захватывала. Зяма опять закивал. Адвокат воскликнул: «О’кей!» |