Онлайн книга «Бертран из Лангедока»
И так далее… Бертран слушает с показным участием. Пальцы задумчиво потирают подбородок, между бровей – складка. – Да, да, – молвил наконец Бертран, дождавшись паузы. – Так что же, дружище, вы не можете избавиться от своих брабантцев и ищете моей помощи? – От ВАШИХ брабантцев, мессен, – ледяным тоном возразил Гильем, ничуть не удивленный беззастенчивостью Бертрана де Борна. – От моих? – искренне удивился Бертран. И широко развел руками, точно желая показать, что никаких брабантцев в рукавах у него не прячется. Гильем поднялся на ноги. – Эн Бертран, я прошу вашей помощи и взываю к вашей чести, – произнес он подчеркнуто холодно. – На моей земле осел большой отряд наемников – сейчас не время разбираться, кто привел их в эти края и с какой целью. Они повсеместно чинят разбой и насилие, приносят страшные убытки. Мои люди стонут и молят меня о спасении. Бертран тоже встал и дружески обнял Гильема. – О чем речь, эн Гильем! Разумеется, я охотно помогу вам. * * * Граф Риго смертно скучал. Он сидел у себя в Пуатье. Надвигалась зима. Они с Адемаром Лиможским взаимно прекратили военные действия. Правда, Риго предлагал Адемару презреть наступление дождей и холодов и продолжить славные битвы по колено в жидкой грязи, но виконт – человек рыхлый, старый – отказался. По слухам, сын Адемара Гюи рвался в бой, но отец ему воспретил. За это граф Риго еще больше невзлюбил Адемара. И вот нежданно-негаданно приезжает к графу Риго всегда желанный гость – Бертран де Борн. Отринув сплин и хандру, несется граф ему навстречу, сметая на пути мебель, прислугу и даже одну из прекрасных дам (зачем зазевалась, когда один истинный рыцарь очертя голову бежит к другому!) Встреча оказалась радостной для обоих. Ибо эн Бертран привез то, в чем больше всего нуждался сейчас граф Риго, – маленькую победоносную войну. Граф Риго бурно благословил небеса, ниспославшие ему такого друга, и засобирался в дорогу. На сборы ушло несколько дней. Риго обошел своих доблестных воинов и вассалов, повыдергал их из постелей, нагретых подругами и женами, объявил, что затевает новый поход. Надлежит защитить добрый люд, страдающий от зловредных разбойников. Народ воззвал к вассалам, а вассалы – к нему, их сеньору, славному графу Риго. Словом, собралось общим числом примерно двадцать конных, да еще пятьдесят пехотинцев. Граф был доволен. И Бертран был доволен. Так, лучась радостью и предвкушая знатную военную потеху, выступили из Пуатье и двинулись по направлению к Гурдону. Кони ступали по раскисшим дорогам, разбрызгивали грязь сапоги пехотинцев. Из низко нависших над дорогой туч то и дело изливался холодный дождь. Кое-кто приуныл, но только не Бертран де Борн, который был весел, как птица. Говорят, что именно в том походе, под равномерное чав-чав шагов, Бертран и сочинил свою знаменитую песню, которая начинается так: «Если б трактир, полный вин и ветчин…» Вскоре все воинство графа Риго распевало эту песнь во время переходов, ибо эн Бертран выразил в чеканных строфах как раз ту самую заветную мечту, которая в равной мере витала над конными и пешими. Крестьяне войну не любят. Для мужланов любая война оборачивается только грабежом, а то и пожаром – неважно, кто идет через деревню, супостаты или освободители. Поэтому когда граф Риго добрался до Шарентона, его ожидала весьма угрюмая встреча. У Шарентона сговорились встретиться с эн Гильемом. Гильема еще не было; стало быть, придется осесть в этой деревеньке денька так на два-три и подождать, пока сеньор де Гурдон явится. Ни вин, ни ветчин, как оно мечталось, тут, разумеется, не нашли, однако и голодными не остались. Мужланы злобились и таились, хороня от молодцов графа Риго припасы и девчонок. Гильем лишь седмицу спустя пришел. Еще два дня после перехода отдыхал. – Мужлан – существо звероподобное и исключительно хитрое, – заметил граф Риго, когда двое предприимчивых пехотинцев добыли трех свинок, припрятанных крестьянами в подвале местной часовни. Съели свинок, и двинулось воинство дальше, в город. В городе графа Риго ждали. Устроили торжественную встречу – с трубами и шествием городских старшин. Проклиная городское самоуправление и чванливость «отцов города», вынужден был граф Риго выслушать следующее: – пусть бы граф освободил эти земли от зловредных и злонамеренных брабантцев, как предписывают ему долг и Святейший Папа; – пусть бы граф сделал это побыстрее; – пусть бы граф на время похода не обременял эту землю налогами; – пусть бы граф взял с собой некоторое количество воинов из числа городских ополченцев, с тем, однако, условием, чтобы означенные ополченцы оставались при войске графа до тех пор, покуда военные действия ведутся на таком расстоянии от городских ворот, что горожане смогли бы возвращаться после битвы на ночь домой; – буде же война затянется на срок свыше трех седмиц, пусть граф выплачивает каждому ополченцу по полтора турских ливра в день; – то же самое и в том случае, если война уведет войска в сторону от Шарентона, так что ополченцы не смогут каждый вечер добираться до города засветло. Представляете?.. Восседает граф Риго в соборе святого Леонарда, что в центре этого несчастного городишки, слушает, как пятеро напыщенных членов магистрата громким голосом диктуют ему – графу Риго! – условия. Граф едва в лицо им не зевает. За спиной у Риго – его соратники, знатные рыцари. По правую руку – Бертран де Борн: светлые волосы, влажные от снега, липнут ко лбу, по губам улыбка блуждает, в глазах – холодный свет. По левую руку – Гильем де Гурдон, темноволосый, коренастый, в кожаной куртке, потемневшей от потеков, – брови хмурит, губу покусывает. А перед ними – эти самые магистраты, вчерашние свинопасы, в черном сатине, с богатыми цепями на груди. Смотрел, смотрел Риго, как они рот то открывают, то закрывают, бессмысленные звуки исторгая, а после рявкнул на весь собор: – Давайте сюда ваших ополченцев и хватит болтовни! Магистраты озадаченно замолчали. Потом один с легким поклоном произнес: – А как же договор, мессен? – Давайте! – нетерпеливо сказал граф. Ему подали, он небрежно подмахнул. Магистраты переглянулись, но ничего не сказали. Осторожно взяли документ с графской подписью и выставили перед ним отряд местных ополченцев во главе с бравым долговязым парнем. Поглядел граф на этого парня без приязни, но и отвращения не выказал. – Ты, что ли, у них за капитана? – Да, мессен, – вольно ответил парень. – Как тебя звать? – осведомился граф. Тот назвал свое имя – Дюран. |