Онлайн книга «За синей рекой»
– Похоже на уголек, – шепнул Зимородок. – Он висит в воздухе, – добавил Гойко. Оба бесшумно подкрались к непонятному предмету. Это был очень крупный цветок, похожий на горный мак. Его оранжевые лепестки были плотно сомкнуты, а внутри что-то светилось. Несколько мгновений Зимородок и Гойко созерцали это странное явление природы. Потом Зимородок произнес: – Ну-с, коллега, и как бы вы это назвали? – Я тебе не калека, – сказал Гойко. – По-моему, там внутри что-то светится. – Чрезвычайно меткое наблюдение! – воскликнул Зимородок. – И между прочим, не «калека», а «коллега». Так называют друг друга все ученые люди. Гойко пропустил это мимо ушей. – Ты думаешь, он там? – осведомился горец. Зимородок вынул мешок и сунул Гойко: – Держи наготове! Оба сели на корточки с двух сторон от цветка. По загорелому лицу Гойко бегал багровый отсвет. Теперь уже суровый горец казался растерянным, а Зимородок забавлялся. Под тревожным взглядом своего напарника следопыт раздвинул пальцами лепестки и обнаружил престранное зрелище: в окружении слабо светящихся тычинок, уподобленных свечам в канделябрах, стояла маленькая изящная кроватка. А в этой кроватке, на кружевной подушечке, под прехорошеньким лоскутным одеяльцем, мирно спал преображенный Вольфрам Какам Кандела. Гойко громко сглотнул. – В первый раз этакую пакость вижу! – А мне нравится, – возразил Зимородок. – Пусть уж лучше будет эльфиком. Ну что, берем? Он осторожно забрал в ладони кроватку вместе со спящим и препроводил ее в мешок. Тычинки-канделябры еще некоторое время горели, но скоро погасли. Малютка-недомер так и не проснулся. Обратный путь занял куда больше времени. Подниматься по веревке Зимородок наотрез отказался. Впрочем, Гойко и не настаивал. – Не можешь – и не берись, – одобрительно сказал он. – Это хорошо, что ты не гордый. А то иного гордого спасай потом… – Да уж, по дороге вернее, – скромно подтвердил Зимородок. До рассвета они шли по дороге, а после восхода солнца поднимались тайными тропами. Прикосновение первых лучей пробудило Канделу. Гойко, который нес мешок, от неожиданности охнул: что-то с пронзительным воплем больно впилось ему в бок. Затем в мешке отчаянно заметалось и забилось плененное существо. Оно плакало и стонало: – О, сжальтесь, сжальтесь над малюткой! Неужто не увижу я больше солнечного света, не прикоснусь губами к благоуханным лепесткам, не вдохну ароматного воздуха? Я умираю… Позвольте же мне припасть к цветку и вкусить нектара! Гойко остановился. – Не знаю, как ты, а я не могу больше слышать эти завывания. Давай его выпустим, а? – А если улетит? – возразил Зимородок. – Лови его потом шапкой. Тот, в мешке, попритих. Затем послышался его вкрадчивый голос: – Не Зимородок ли здесь? О старый друг! Ты вырвал меня из объятий смерти, так не ввергай же в пучину отчаяния! Клянусь тебе, я погибаю! – Может, оборвать ему крылышки? – предложил Гойко. – Без крылышек много не налетает. Пустим его попастись, не то он и впрямь, неровен час, протянет лапки. Из мешка донеслось отчаянное рыдание. – Я не улечу, я не убегу! Не ломайте мне крылышки! Я хочу всего лишь глотнуть нектара… – Голос звучал все тише. Гойко растерянно взвесил мешок на руке: – Ну, и что будем делать? Поверим ему на слово? По-моему, он там и впрямь помирает. Зимородок сорвал несколько первых попавшихся цветков и сунул их в мешок. – Выпустить мы тебя, братец, никак не можем. На вот, пока перекуси. Плененный Кандела затих, затем слышно стало, как он причмокивает. – Ест, – прошептал Гойко. – Раз ест – значит, не помирает, – рассудительно заметил Зимородок. Из мешка снова донесся голос Канделы: – Мы ведь в горах, я не ошибся? – Не ошибся, – ответил Зимородок. – Жестокосердые! – заплакал Кандела. – Да, я мал размерами теперь. Быть может, я даже жалок вам… Жалок со своим крошечным, беззащитным тельцем и хрупкими крылышками. Вы попрали мое чувство прекрасного, вы сунули мне первые попавшиеся цветы, к тому же несвежие… – Ну уж прости, – раздраженно отозвался Зимородок. – Сейчас, знаешь ли, осень. Кандела в мешке всхлипнул: – А я так мечтал! Так мечтал, что однажды прекрасный и отважный юноша, рискуя жизнью ради Красоты, мне эдельвейс достанет с высоты! – С эдельвейсами придется повременить, – сказал Зимородок. – Ты наелся? – Более или менее, – был ответ. – В таком случае, сиди смирно и помалкивай. Тогда Гойко, может быть, не будет тебя пинать. – Кто это – Гойко? – прошептал Кандела. – Это грубый, могучий, скорый на расправу человек, лишенный чувства изящного. Гойко насупился. А Кандела проговорил: – О, если б ведал Гойко, как мне на сердце горько… – Будем болтать или все-таки пойдем? – сердито перебил Гойко. Он метнул на Зимородка гневный взгляд, но следопыт сделал вид, что не замечает. Гойко, Зимородок и мешок предстали перед графом незадолго до наступления вечера. Драгомир с любопытством смотрел на мешок. Сидевший там не двигался и вообще не подавал признаков жизни. Гойко с достоинством поклонился и опустил свою ношу на пол у ног Драгомира. Послали за графиней и графскими детьми. Тем временем Зимородок развязал мешок, сунул туда руку и принялся шарить. Гойко смотрел в сторону и всем своим видом показывал, что происходящее ему крайне отвратительно. К ужасу Зимородка, Канделы в мешке не оказалось. Следопыт вытащил кроватку, затем вытряхнул мешок – оттуда высыпались крошечные подушка, одеяльце и ночной колпак. Но самого малютки словно бы и след простыл. – Дыру он, что ли, там прогрыз? – бормотал Зимородок. – А вы его выверните наизнанку, – неожиданно прозвучал женский голос. Зимородок поднял глаза и увидел приятную полную женщину лет сорока с очень белыми пухлыми руками. На ней была расшитая кружевами рубашка, тяжелый бархатный жакет и стоящая колом полосатая юбка. За эту юбку цепко держалась девочка лет пяти, круглолицая, с прозрачными голубыми глазками и тонкими золотистыми волосами. Обе они с любопытством наблюдали за Зимородком. «Графиня, – запоздало сообразил он, – а эта кроха, наверное, графская дочка». – Простите, ваша светлость, – сказал Зимородок неловко. – Я не видел, как вы вошли. – Выверните его, – повторила графиня. – Некоторые насекомые забиваются в углы. |