Онлайн книга «Жубиаба»
* * * Каждый день, к вечеру, Антонио Балдуино, усевшись где-нибудь в закоулке и собрав вокруг себя всю ватагу, подсчитывал выручку. Ребята выворачивали карманы старых штанов, извлекали оттуда мелочь, а иногда и серебро, и отдавали вожаку. — Ну, сколько у тебя, Толстяк? Толстяк пересчитывал монеты: — Пять тысяч восемьсот… — А у тебя, Красавчик? С чувством превосходства Филипе швырял свою добычу: — Шестнадцать мильрейсов… Вириато тоже спешил отдать заработанное: — Двенадцать тысяч сто… Подходили и остальные. Кепка Антонио быстро наполнялась мелочью и серебром. Под конец и Антонио очищал свои карманы, прибавляя к собранному свою выручку. Он подсчитывал деньги с помощью пальцев. Потом вместе с Вириато производил дележку: — Нас девять человек, значит, по шести тысяч шестьсот на каждого. — И он требовал подтверждения: — Как, братва, все верно? Все было верно. Они по одному подходили к Балдуино, и он каждому выдавал, что положено. Иногда вдруг какой-то мелочи не хватало. — Беззубый тебе дал пятьсот рейсов… — Тот раз ты мне недодал три тостана… После дележа вся ватага шла подзаправиться, а потом они допоздна шатались по городским улицам, или в компании мулаток забирались на пустынные пляжи, или отправлялись на далекие окраины и попадали там на бедные празднества, или пили кашасу в тавернах нижнего города. Но однажды чрезвычайное событие нарушило привычную жизнь ватаги. Зе Корочка, отдавая Антонио дневную выручку, как-то загадочно улыбался. — Три мильрейса, — подсчитал Антонио. Зе Корочка продолжал улыбаться: — И еще это… И он бросил в кепку Антонио кольцо с ослепительно сверкающим камнем. Крупный камень, и вокруг него дюжина мелких. Антонио Балдуино посмотрел Зе Корочке в глаза и сказал: — Ты кого это ограбил, Зе? — Клянусь, никого я не грабил… Какая-то девушка подала мне милостыню, а когда она уже была далеко, я увидел на земле кольцо. Я бросился за ней, но разве догонишь… — Брось заливать… Ватага разглядывала кольцо, переходившее из рук в руки, не проявляя особого интереса к тому, что там плетет Зе Корочка в свое оправдание. — Расскажи, как было дело, Зе… — Я не вру, Балдо, клянусь, все так и было… — И ты побежал за ней… — Ну, тут я малость приврал, но все остальное — святая правда. — Ну, пускай будет по-твоему… И что же, братцы, теперь с этим делать? Филипе захохотал: — Отдайте мне. Мне как раз не хватает такого кольца… Все засмеялись, но Антонио Балдуино повторил: — Ну так что же все-таки с ним делать? Вириато, по прозвищу Карлик, пробормотал: — Ломбард. За него отвалят кучу денег. Филипе продолжал веселиться: — Я сошью себе новый костюм… — Обойдешься, лучше подыщи что-нибудь на помойке… — Нет, с ломбардом не выгорит, Вириато. Кто поверит, что это наше кольцо. Вызовут полицию, и нас всех за решетку… — Да, не выйдет… — Отдайте мне, — приставал Филипе. — Отстань… — Пожалуй, верней всего, братцы, выждать малость. Пускай девушка забудет про кольцо, тогда и решим. И Антонио Балдуино повесил кольцо себе на шею рядом с талисманом. * * * Антонио Балдуино подошел к прохожему в летнем пальто. Ватага наблюдала за происходящим из-за угла. — Подайте, Христа ради… — Работать иди, бездельник… Вокруг было пустынно. В переулке — ни души. Человек в летнем пальто прибавил шагу. В петлице пальто красовался красный цветок. Антонио подошел к нему вплотную, ватага окружила их. — Дайте хоть сколько-нибудь… — Я вот тебе сейчас дам по шее, парень… Ватага преградила ему дорогу: — Сеньор, видать, богатый. Может, и на серебро не поскупится… Человек не отвечал, парни подступали к нему все ближе. Антонио дышал ему в лицо. В руке его мелькнул нож. — Гони монету… — Ах вот вы кто, — грабители? Да? — отважился пробормотать прохожий. — Нет, мы еще только учимся, у нас все впереди… Антонио Балдуино засмеялся. Сверкнуло лезвие ножа. Парни сгрудились плотнее. — Нате, разбойники… — Смотри, как бы нам опять не повстречаться… — Я обращусь в полицию… Но парни привыкли к такого рода угрозам и не обращали на них внимания. Антонио схватил десять миль-рейсов, спрятал нож, и ватага открыла прохожему путь, мигом рассыпавшись по соседним улицам и переулкам. Такие налеты они совершали обычно в преддверии карнавала пли празднеств в Бонфине и Рио-Вермельо. * * * Однажды заболел один из ватаги — Розендо. Его жестоко лихорадило, к вечеру начался бред, он ничего не ел. Поначалу Розендо крепился, даже смеялся и говорил: — Ничего, ничего… пройдет… И все тоже смеялись, стараясь его подбодрить. Но уже на вторую ночь ему стало хуже, он или бредил, или тихонько стонал. Мучимый страхом смерти, он твердил: — Я умираю, позовите мать, мою мать… Все смотрели на него, не зная, что делать, и всегда веселые мальчишеские глаза были омрачены испугом и печалью. — А где твоя мать живет? — спросил Балдуино. — А кто ее знает. Когда я сбежал, она жила в Порто-да-Ленья. Но она уже переехала оттуда. Разыщи ее, Балдо… Разыщи, я хочу с ней проститься… — Я разыщу ее, Розендо… Ухаживал за больным Вириато. Он лечил его какими-то диковинными средствами, которые только ему и были известны. Где-то он раздобыл одеяло и устроил Розендо мягкую постель. Он развлекал больного, рассказывая ему разные истории и забавные случаи, забавные преимущественно потому, что рассказывал их Вириато Карлик, который почти всегда молчал и никогда не смеялся… — А как зовут твою мать? — Рикардина… Она живет с одним извозчиком. Она толстая такая негритянка, молодая еще… — И больной вновь заметался, призывая мать: — Я хочу, чтобы она пришла… Пусть придет, а то я так и умру и не увижу ее… — Успокойся, завтра мы с Балдо ее приведем… Филипе рыдал, и на этот раз его слезы были неподдельными. Толстяк молился, припоминая все известные ему молитвы, Антонио Балдуино изо всех сил сжимал амулет, висевший у него на шее. |