Онлайн книга «Капитаны песка»
— Куда его? — спрашивает он. — В кузницу? — Нет, лучше — на сахарную плантацию. Пусть на земле поработает, — смеется директор. Фаусто кивает. — Глаз с него не спускай. Это злобная тварь. Ничего, мы его быстро приведем в чувство… Понял, негодяй? Педро не опускает перед ним глаз. Надзиратель подталкивает его к двери. Только теперь он видит все здание колонии. Во дворике парикмахер машинкой остригает его наголо, белокурые завитки падают на землю Ему дают штаны и куртку из голубоватой бумажной ткани, и он переодевается. Потом Фаусто ведет его в мастерскую: — Найдется мачете и серп? Он вручает то и другое Педро и отправляет на плантацию сахарного тростника, где работают содержащиеся в колонии дети. Педро так ослабел, что едва удерживает в руках мачете. Надзиратели то и дело бьют его, но он не произносит ни звука. Вечером их строем ведут обратно. Педро пытается угадать, кто же приносил ему сигареты. Они поднимаются по лестнице, входят в дортуар, не зря помещающийся на третьем этаже: попробуй-ка спрыгнуть! Дверь за ними запирается. Фаусто приказывает: — Грасса, молитву! Краснолицый мальчик выходит вперед и начинает читать «Символ веры».Все хором повторяют за ним слова молитвы и крестятся. Потом следует «Отче наш» и «Богородице» — голоса звучат громко и внятно, хотя все устали до смерти. Наконец-то можно лечь… Кровать застелена грязным одеялом, белье — одеяло да наволочку на каменно твердой подушке — здесь меняют раз в две недели. Уже засыпая, Педро чувствует на плече чью-то руку. — Ты Педро Пуля? — Да. — Это я к тебе приходил тогда, передавал весточку… Педро разглядывает его. На вид этому мулату лет десять. — Они еще наведывались? — Каждый Божий день. Все спрашивали, когда тебя выпустят из карцера. — Скажи им, что я — на плантации. — Скажу. — Сколько же дней я там проторчал? — Восемь. Не каждый выдержит. Одного парня оттуда вынесли ногами вперед… Мальчик уходит. Педро не успел спросить, как его зовут. Он хочет сейчас только одного — спать. Но раздается какой-то шум, и из-за дощатой перегородки появляется надзиратель Фаусто. — В чем дело? В ответ — молчание. — Встать! — хлопает он в ладоши. Обводит взглядом лица мальчишек: — Так. Никто, значит, не знает? Молчание. Надзиратель, протирая глаза, обходит ряды кроватей. Стрелки огромных часов на стене показывают десять. — Никто не желает говорить? Молчание. Надзиратель скрипит зубами: — Будете час стоять столбом. До одиннадцати. Кто приляжет, пойдет в карцер. Он как раз освободился… Тишину прорезает детский голос: — Сеньор надзиратель… Голос принадлежит маленькому, изжелта-бледному мальчику. — Ну, Энрике, говори. — Я знаю, почему был шум. Все неотрывно смотрят на доносчика. Фаусто подбадривает его: — Говори, Энрике, выкладывай что знаешь. — Жеремиас, сеньор надзиратель, забрался в кровать к Берто. Они, сеньор надзиратель, хотели заняться своими гадостями… — Жеремиас! Берто! Названные выходят вперед. — К дверям! Стоять до двенадцати! Остальным — спать! — И Фаусто еще раз оглядывает своих воспитанников. Когда надзиратель уходит к себе, Жеремиас показывает Энрике кулак. Педро засыпает под оживленное жужжание голосов. Утром, в столовой, они пьют водянистый кофе, жуют черствые хлебцы. Сосед по столу, понизив голос, спрашивает Педро: — Это ты — вожак «капитанов»? — Я. — Видел в газете твою фотографию… Ты — молодец! Но тебе крепко досталось… — Он сочувственно смотрит в исхудалое лицо Педро, проглатывает кусок и продолжает: — Надолго тут застрянешь? — Нет. Скоро смоюсь. — Я тоже. Я кое-что уже придумал… Возьмешь меня к себе? — Возьму. — А где ваша «норка»? — На Кампо-Гранде всегда найдешь кого-нибудь из наших, — осторожно отвечает Педро. — Думаешь, донесу? — с обидой спрашивает тот. Надзиратель Кампос хлопает в ладоши. Все встают и строем расходятся по мастерским или на плантации. Днем Педро замечает на дороге Безногого. Однако надзиратель тут же прогоняет его. Наказание. Это слово звучит в колонии чаще всех прочих. За малейшую провинность мальчишек избивают, по каждому пустяку секут или запирают в карцер. В душах воспитанников копится ненависть. Подобравшись к краю плантации, он умудряется передать Безногому записку, и на следующий день находит среди зарослей тростника моток веревки — тонкой, прочной, новенькой веревки. Наверно, кто-нибудь из друзей подкинул ее ночью. В мотке Педро обнаруживает нож и кладет его в карман. Но как пронести веревку в дортуар? Под рубаху не спрячешь — сразу будет заметно. Днем бежать невозможно: надзиратели караулят каждый шаг. Внезапно начинается свалка. Жеремиас бросился на Фаусто с мачете. На выручку тому, размахивая хлыстами, кинулись надзиратели, Жеремиаса хватают. Педро, воспользовавшись суматохой, сует веревку под блузу и бежит в спальню. Навстречу ему вниз по лестнице спешит надзиратель с револьвером. Педро успевает юркнуть в открытую дверь, и тот не замечает его. Педро прячет веревку под матрас и бегом возвращается на плантацию. Жеремиаса волокут в карцер. Надзиратели пересчитывают мальчишек. Ранулфо и Кампос устремляются вдогонку за Агостиньо, который воспользовался суматохой и убежал. Фаусто, бережно неся пораненную руку, идет в лазарет. Директор, яростно сверкая глазами, снует вперед-назад. Снова пересчитывают воспитанников, и один из надзирателей спрашивает Педро: — Ты где был? — Отошел в сторонку, чтоб меня не впутали в это дело. Надзиратель глядит на него недоверчиво, но больше не цепляется. Приволакивают беглеца Агостиньо, его избивают тут же, на глазах у всех. Потом директор приказывает: — В карцер его! — Там ведь Жеремиас… — напоминает Ранулфо. — Пусть вдвоем посидят, веселей будет!.. От этих слов Педро пробирает дрожь. Как можно уместиться вдвоем в этой каморке, где и одному тесно? В эту ночь он решает ничего не предпринимать, потому что все надзиратели настороже и особенно бдительны. Мальчишки скрипят зубами в бессильной ярости. |