Онлайн книга «Что там, за дверью?»
|
— Значит, она действительно… — проговорила Катарина, и во взгляде ее засветилось беспокойство. — Нет, подожди… Конечно, есть мир призраков, но, понимаешь, и наш мир — не один, их множество, как много ветвей на стволе дерева. Каждой ветви реальности соответствует свой призрачный мир. И если ветви перепутались… Может случиться так, что призрак попадет не туда, где он… она… погибла, а в другой мир, тот, где осталась жива, потому что… Ну, не знаю, любое событие может произойти, а может не произойти, верно? Я мог успеть схватить тебя за руку, а мог не успеть… Я успел в этом мире, а в другом — нет. Она… она пришла на то место, где погибла… там, а оказалась здесь, где… Прости, я не очень понятно говорю, да? Я и сам плохо понимаю, но мне кажется, нет, я почему-то уверен, что так и есть на самом деле. — Значит, действительно она… — И время в разных мирах тоже переплетается, в одном уже наступила зима, а в другом еще продолжается лето… Господи, я представляю, что ты чувствовала, когда оказалась совсем не там и не тогда… И ничего не могла понять… А я тоже… Я знал, что это судьба, такое понимаешь сразу, но понятия не имел, как это… — Джош, — сказала Катарина, прерывая его монолог, в котором каждое слово было понятно, а смысл ускользал. — Джош, о ком ты говоришь? — Прости, — пробормотал Мейсон. — Не обращай внимания. Я… Я люблю тебя, Кэтти. — Меня? — спросила Катарина. — А может, ее? Ту, о которой все говорят? Ту, для которой ты построил замок? Ради которой развелся? С которой проводил… проводишь все ночи? — Я сделал это для тебя! — Джош! Эта женщина… Ты любишь ее! — Тебя! Это ведь ты! Как ты не понимаешь… Твоя душа, твоя суть. Это… Это настоящее, то, что внутри нас. Я полюбил твою душу, твою… — Ты полюбил призрака, привидение! — Тебя, Кэтти. Она… Ты, только другая. Из того мира, в котором ты… она… — Я хочу ее видеть, — сказала Катарина. — Кэтти… Я знаю: она не придет больше. — Я должна ее увидеть, — упрямо повторила Катарина. — Я скажу ей… — Самой себе? — спросил Мейсон. — Не нужно, Кэтти. — Уходи, — сказала Катарина, отвернувшись к стене. — Я не хочу тебя видеть. Она лежала, закрыв глаза, до тех пор, пока Мейсон не покинул палату. * * * Вечером он позвонил в больницу справиться о здоровье Катарины Хатчингс. «Ей намного лучше, — сказал низкий голос, Мейсон даже не смог определить — мужской или женский. — Завтра, вероятно, ее выпишут». В полночь Мейсон стоял у подножия лестницы, ведущей на чердак, крепко держался за перила и ждал. Он хотел, чтобы Кэтти пришла. Он хотел сказать ей, что многое понял за этот долгий день. Кое до чего додумался сам, кое-что пришло ему, как озарение, а кое-что подсказала Кэтти… Катарина. Он хотел сказать, что теперь их ночные встречи приобретут совершенно другой — правильный — смысл. И если уж так получилось, что душа Кэтти… погибшей Кэтти… оказалась из-за какого сбоя в законах мироздания не в своей, а в чужой реальности, то это не случайно, это потому, что человек… мужчина… должен сначала полюбить душу, не оболочку, а суть, и тогда это — настоящее. Он ждал, а Кэтти не приходила. Часы пробили полночь, потом час, потом еще сколько-то… Потом Мейсон обнаружил, что сидит на нижней ступеньке лестницы, положив голову на руки. Должно быть, он спал. В коридоре стоял странный запах — то ли ладана, то ли какой-то болотной плесени, то ли еще чего-то, что невозможно описать словами: чего-то ушедшего, былого, неосуществленного, забытого, но тем не менее вечного и неистребимого. Неужели Кэтти приходила, пока он спал? Невозможно, решил он. Просто чудится. Мейсон прошел в спальню и, не раздеваясь, повалился на кровать. Ему казалось, что, когда он заснул, в комнату сквозь закрытую дверь вошла Кэтти. Не прозрачный призрак, а настоящая, из плоти и крови. Постояла над ним, погладила по голове… И никуда не ушла. Осталась. Навсегда. Он проснулся с ощущением, что рядом с ним в постели лежит женщина, подушка сохраняла запах ее духов, она с головой накрылась одеялом и… Мейсон вскочил — конечно, он был в спальне один. И в то же время… «Мы с тобой муж и жена перед Богом». Это было написано красным фломастером на белой стене. Кэтти? Мейсон покачал головой. Почерк был его, фломастер лежал на полу, ящик тумбочки открыт, там — Мейсон знал — лежала коробка фломастеров, купленных на прошлой неделе, и в ней не хватало красного. Он сам написал это. Когда? Он не помнил. В больницу он поехал, не дожидаясь, когда появятся Коллинз и миссис Турнейл. Катарины в палате не было, грузная женщина в белом перестилала постель. — Мисс Хатчингс… — начал Мейсон. Женщина подняла на него полный любопытства взгляд. — Вы Мейсон? — спросила она. — Тот, который построил дом… Мисс Хатчингс выписали, она уехала домой с родителями. По дороге в Нью-Милл Мейсон нарушил столько правил дорожного движения, что первый же патрульный отобрал бы у него права на всю оставшуюся жизнь. Но ему не попались патрульные. Он позвонил, и на звонок вышла высокая женщина с неприступным выражением некрасивого лица, совсем не похожего на нежное лицо Кэтти. Но родинка на левой щеке… — Я люблю вашу дочь, — сказал Мейсон. — И я прошу у вас ее руки. Лицо женщины смягчилось. — Войдите, мистер Мейсон, — сказала она. * * * Пастор Шарплесс обвенчал Джошуа Мейсона и Катарину Хатчингс в маленькой церкви Нью-Милла в присутствии самых близких родственников невесты и знакомых жениха. Событие это отметили в «Шервудском лесу» — единственном в деревне заведении, где можно было собрать под одной крышей полсотни гостей. Потом молодых проводили домой. В замок. Катарина впервые за несколько последних недель поднялась с мужем на второй этаж и подошла к чердачной лестнице, с которой когда-то так неудачно упала. Они долго стояли и смотрели друг на друга. Катарина пыталась представить себе, как ее муж ходил здесь долгими ночами, мерз и воображал себе невесть что, ведь на самом деле это были его фантазии, от которых он теперь избавился наконец навсегда. Мейсон смотрел в глаза жены и видел ее такой, какой она была той теплой августовской ночью, под яркими звездами, освещавшими ее бессмертную душу. — Я люблю тебя, Кэтти, — сказал Мейсон. — Я люблю тебя, Джош, — сказала Катарина. Мейсону показалось, что кто-то невидимый тяжело вздохнул в двух шагах от них. И едва слышные шаги удалились в сторону спальни. Конечно, это было игрой воображения. — Я не хочу, Джош, чтобы в нашем доме был музей и здесь весь день топтались чужие люди, — сказала Кэтти, когда они остались одни. |