Книга Горячие и нервные, страница 66 – Сьюзен Андерсон

Он последовал за ней, но так и остался стоять на пороге. Засунув руки в карманы брюк, он приподнял плечи и посмотрел на нее.

— Послушай, милая, пойдем-ка лучше в зал. Мы вполне можем поговорить там.

— Там полно людей.

На его лице проступило что-то очень похожее на панику.

— Ну и что? — Он пожал плечами. — Мы же не будем кричать на весь зал. — Джон кивком головы указал на медную табличку на двери: — Это чей-то кабинет, Тори. Нехорошо врываться в чужие владения.

— Неужели? — Она скептически улыбнулась. — Ты сейчас похож на парня, которого больше всего заботит, что о нем подумают люди. — Тори обхватила его руку чуть пониже плеча, такую теплую и твердую под рукавом смокинга, и потянула его через порог. — Здесь или нигде, Мильонни.

— Проклятие! — пробормотал он, входя в комнату, но оставляя дверь открытой.

Виктория захлопнула дверь и для пущей уверенности заперла ее. Чувствуя определенное волнение, она выжидающе подняла глаза и встретила непроницаемый взгляд Джона.

— Почему ты не хочешь оставаться со мной наедине? Почему избегаешь меня?

— Понятия не имею, о чем ты. — Он расправил плечи, вынул руки из карманов и медленно выпрямился, так что ей не оставалось ничего другого, как приподняться на цыпочки, чтобы иметь возможность смотреть ему прямо в глаза. — Окей, — продолжил он. — Возможно, ты права. Я действительно хотел, чтобы этот разговор состоялся где-то в другом месте, на случай если ты устроишь сцену.

— Что?! — Ее возмущению не было предела. И она не могла решить, что сильнее: нанесенное оскорбление или боль от несправедливости его слов. Видя хмурую решимость на его лице, она подумала, что он вот-вот обидится и уйдет. И так как это не входило в ее планы, она сдержала себя. Вздернула подбородок и произнесла холодным тоном: — Гамильтоны не устраивают сцен. Поэтому почему бы тебе не сказать то, что ты хотел сказать?

— Хорошо. Я возвращаюсь в Денвер.

Нет! Она сама не заметила, как сделала шаг назад, потом другой, пока ее бедра не уперлись в стол. Она была рада, что у нее есть хотя бы эта опора, потому что вдруг ощутила невероятную слабость в коленях. Ухватившись за край стола, она растерянно погладила полированную поверхность.

— На день или на два? — спросила она, уже зная ответ.

— Навсегда.

— Навсегда, — повторила она без выражения. Красная пелена плыла перед глазами, отчаяние стискивало грудь. Но тут на помощь пришел гнев, изгоняя боль и чувство обиды. Разные причины, объясняющие его внезапный отъезд, сменяя одна другую, мелькали в ее сознании. Она прищурилась, глядя на него, и вдруг одна мысль внезапно заслонила все остальные. Ну конечно… — Мой Бог, — еле слышно произнесла она. — Ты просто поиграл со мной, как с дурочкой, а я-то…

— О чем ты говоришь? — Он бросил на нее непроницаемый взгляд. Именно такой взгляд, подумала она, наверное, должен быть у морского пехотинца. — Я всегда был честен с тобой и то же самое пытаюсь сделать сейчас.

— О, какой вздор! — Она покачала головой, едва сдерживая отвращение. — Подумать только, я искренне верила, что наши отношения на этот раз иные, чем тогда, в Пенсаколе. Но единственная вещь, которая действительно изменилась и которую я упустила из виду, — на этот раз не я, а ты хочешь сбежать.

Он не сдержался и рванулся к ней. На смену непроницаемому выражению пришла ярость.

— Это вранье, и ты прекрасно знаешь это.

— Я знаю? Что ж, чудесно, я согласна с тобой — теперь это продолжалось дольше, чем неделю. Но факт остается фактом — ты хотел меня какое-то время, а теперь этот период закончился. Не так ли, Джон? У тебя есть какие-то внутренние часы или что-то другое, что подсказывает тебе, когда пора уходить?

— Нет! — Джон возмущенно смотрел на нее. Какого черта она все ставит с ног на голову? — Проклятие, почему ты так решила? Я говорил тебе прежде и говорю теперь — я изменился. Встретившись с тобой, я стал другим человеком. Поэтому пришло время поблагодарить тебя и освободить от своего присутствия.

— Ах, Боже мой! Как благородно с твоей стороны!

Ее горькая ирония окончательно разозлила его.

— Хорошо, тогда скажи, как ты представляешь наше будущее, Тори? — Но, поняв, что раздражением ничего не добиться, он заставил себя успокоиться, и ему даже удалось произнести с доверительной легкостью: — Ты — шампанское, детка, а я пиво. И лучше их не смешивать. И вовсе не потому, что я не хочу этого, просто я не уверен в нашем союзе. Подумай, чем могли бы закончиться наши отношения? — Он сделал паузу, потом продолжил: — Ты готова отказаться от жизни в особняке, от клуба, от роскошных машин? А? И переехать ко мне, в мою маленькую квартирку?

Она отступила от стола, и теперь они стояли нос к носу. Он невольно попятился от яростного взгляда ее влажных зеленых глаз.

— Ты высокомерный, самонадеянный болван! — воскликнула она, для пущей убедительности сопровождая каждое слово ударом кулака в его грудь. — Пока отец не умер, я жила в обычной трехкомнатной квартире, да и то позволила себе эту третью комнату, чтобы иметь возможность там работать. И потом, кто сказал, что я горю желанием жить с тобой? — Раздался неприятный смешок. — Мой Бог, ты не можешь даже взять на себя соответствующие обязательства перед Эсме, и ты думаешь, я поверю твоим обещаниям?

— Но подожди минуту! — Он посмотрел ей прямо в лицо, чувствуя, что в нем все кипит от негодования. Никто не смеет сомневаться в его порядочности и безнаказанно оскорблять его.

— Нет, это ты подожди! — возразила она, ее высокие каблуки застучали по полу, и она остановилась перед ним так близко, что почти касалась его. — Ты и я, Рокет… Мы взрослые, и мы можем либо пережить какие-то события, либо не пережить. И если сердце будет разбито, мы соберем кусочки и сложим их снова. Но будь я проклята, если позволю тебе обидеть Эсме!

— Обидеть?! — почти выкрикнул он. — Ты с ума сошла, я не собирался делать ничего подобного! Но что хорошего, если я буду рядом? Слава Богу, я сдержался и не устроил взбучку твоему брату. Но разве можно доверить мне Эсме? С моими-то генами? Доподлинно известно, что насильники вырастают из детей, которые подвергались насилию в детстве. И прости, если то, что я скажу сейчас, тебе не понравится: я понял, что не готов быть рядом с этой маленькой девочкой. И будет лучше, если я уеду.

— Лучше для кого?

— Для всех!

— Тогда давай, уезжай. Но если ты сделаешь это, не смей больше никогда появляться здесь.

Он почувствовал, что почва ушла у него из-под ног.

— Что?

— То, что слышал. Делай что решил. Но запомни, ты больше не смеешь вторгаться в жизнь Эсме и появляться здесь, если тебе вдруг приспичит.

— Но я не говорил…

— Не говорил. Правильно. Благодаря своему умению хранить молчание ты сделал карьеру, правда? Ты не говоришь о личной ответственности, не говоришь о своих чувствах… Что ж, отлично, тогда я поставлю все точки над i и скажу тебе, что думаю: или ты отец Эсме, или убирайся из ее жизни. — Она посмотрела на него снизу вверх. — Ей не нужна эта неопределенность, поэтому решай, черт бы тебя побрал, и живи с тем, что решил.