Книга Гладиатор по крови, страница 33 – Саймон Скэрроу

Новых нападений на приближавшуюся к Матале колонну уже не последовало. В сгущавшихся сумерках следившие за римлянами рабы повернули назад и растворились среди опускавшихся на ландшафт теней. Перед въездом в город Макрон предпринял последнюю предосторожность. Во время короткой остановки на Аттикуса снова надели цепи, приковавшие его к скамье возницы. Вожжи принял один из ауксилариев. Аттикус ожег Макрона яростным взором и, подняв ногу, потряс тяжелыми звеньями железной цепи.

— С чего бы это вдруг, центурион? Я не заслужил подобного обхождения после всего, что было сделано сегодня.

— Ты принес нам пользу, — согласился Макрон. — Однако ты — отпетый смутьян, и в данный момент я не могу допустить, чтобы ты сеял дерьмовые бредни среди жителей Маталы.

— Я рисковал своей жизнью ради того провианта, который ты везешь в своих повозках!

— Прости. Сам знаешь, какая у леопарда шкура… пятнистая. Пока я не могу доверять тебе. Время еще не пришло.

— А когда оно придет?

— Когда я решу, и ни мгновением раньше.

— А теперь ты скажешь, что оставляешь меня в цепях ради блага моего народа?

— Твоего народа? — хмыкнул Макрон. — Это когда ж эти люди стали твоим народом? Ты говоришь то, что хочешь сам, а не то, что думают они. А теперь будь добрым арестантом, ладно? Мне не хотелось бы прибегать к другим методам убеждения. — Он сжал ладонь в кулак. — Я выразился понятно?

— Твоя угроза чрезвычайно красноречива, — прохладным тоном ответил Аттикус. — Сейчас я в твоей власти, Макрон, но когда ты освободишь меня, я отплачу тебе… отплачу с процентами.

— Ну, конечно. Я даже рассчитываю на это. — Макрон шлепнул по крупу ближайшего к нему коня из упряжки, везшей первый воз, и животное шагнуло вперед. Ауксиларий щелкнул кнутом, и вся упряжка тронулась с места. Прозевавший движение Аттикус повалился спиной на мешки с зерном, уложенные за спиной возницы, вызвав смешок Макрона.

— А ты не слишком жесток по отношению к нему? — спросил Катон.

— Возможно, — Макрон пожал плечами. — Однако я не могу допустить никакого риска до тех пор, пока мы не овладеем ситуацией.

— Кто знает, сколько придется ожидать этого?

Колонна обогнула последний поворот дороги, и перед обоими центурионами открылись руины Маталы и лагерь беженцев. Заметив тяжело груженные возы, наверху которых сидели раненые, они принялись окликать друзей и родных и поспешили из своих палаток и навесов к дороге. Увидев поток людей, хлынувший по склону, Катон бросил взор на редкую цепочку пехотинцев и всадников.

— Декурион! [29] — обратился он к командиру турмы. — Прикажи своим людям окружить возы. Не позволяй этим людям приблизиться к ним.

— Да, господин! — Отсалютовав, декурион повернулся к своим людям, отдавая им приказание.

Всадники направили своих коней на обочину дороги, преградив путь к фургонам приближающейся толпе. Катон посмотрел вперед. До рампы, ведущей к воротам акрополя, оставалась еще половина мили. На дорогу перед колонной высыпали первые горожане. Встав рядом с возницей передового фургона, Макрон приложил к губам сложенные рупором руки.

— Эй, с дороги!

После недолгих колебаний горожане отошли на обочину и замерли, пожирая возы голодными глазами. Сзади к ним подходили все новые и новые люди, и давление толпы начало выталкивать стоявших в первых рядах на дорогу. Возница первого фургона инстинктивно потянул на себя вожжи, замедляя ход, чтобы кони не потоптали ближайших к ним горожан.

— С дороги! — вновь завопил Макрон. — С дороги, проклятущие!

Когда стоявшие первыми попытались отступить, исполняя приказ, сзади в толпе раздались гневные крики тех, кто опасался не попасть к раздаче еды. Макрон повернулся к декуриону:

— Возьми восьмерых людей и очисть дорогу.

— Да, господин! Следуйте за мной. — Декурион легко тронул пятками бока коня, направив его шагом вперед; за ним последовали его всадники, расходившиеся веером по обе руки от своего командира.

Они приближались к толпе, и Катон уже видел испуг на лицах старательно пытавшихся отодвинуться назад горожан. Паника распространялась по плотной толпе как лесной пожар… Люди бросились врассыпную от коней всадников декуриона. Макрон повернулся к вознице и буркнул:

— Следуй вровень с ними.

Под сухой треск кнута фургон стронулся с места, загрохотав по мощеной дороге к развалинам городских ворот. Катон, ауксиларии и добровольцы прибавили шагу, продвигаясь вперед мимо обступившей колонну враждебно настроенной толпы.

— Проклятые римляне! — погрозил из толпы кулаком человек в разорванной тунике. — Они хотят все забрать одним себе!

Гнев его подхватили сограждане, и воздух немедленно наполнили злобные крики и насмешки. Молодая мать подняла своего младенца повыше, так чтобы его видали всадники, и пронзительным голосом закричала, что ребенок ее вот-вот умрет, если его не накормят досыта. Катоном владело желание успокоить толпу, обещать всем, что еда будет делиться по-честному, однако он сразу понял, что этот жест окажется бесполезным. Голос его утонет в царящем вокруг колонны шуме, и поэтому сам он покажется толпе слабым.

Отвлеченный криками толпы, он не сразу заметил, что Аттикус пробирается к сложенным на передовом фургоне мешкам с зерном. Когда цепь остановила его, Аттикус упал на живот и таким образом сумел дотянуться до задней стенки повозки. Отвернувшись от толпы, Катон обнаружил, что Аттикус лежит на животе, вытянувшись во весь рост.

— Что он там делает? — спросил один из ауксилариев, шедший возле Катона.

Опершись ногами, Аттикус толкнул руками самые задние мешки с зерном.

— Остановите его! — крикнул Катон, бросаясь к повозке. Однако было уже слишком поздно. Самый верхний из мешков, перевалился через край и шлепнулся на дорогу, раскрывшись при приземлении. Зерно потекло на дорогу с тихим и быстрым шипением. Второй мешок уже валился следом за первым, когда, поравнявшись с фургоном, Катон вспрыгнул наверх. Увидев, что Аттикус старается столкнуть еще один мешок, он со всей силой наступил на его руку. Подбитая гвоздями кованая подошва впилась в плоть грека, и, закричав, он попытался другой рукой столкнуть сапог Катона. Нагнувшись, молодой центурион подхватил третий мешок, не позволив ему упасть. Но прежде чем он успел что-то сделать, в толпе послышался взволнованный вопль, и, скользнув между коней, один из мужчин начал горстью набирать зерно в подол своей рубахи. К нему немедленно присоединились другие, и напор толпы, пытавшейся добраться до просыпанного зерна, оттеснил ауксилариев в сторону.

Наклонившись, Катон с яростью заглянул в глаза Аттикусу и стиснул рукой его горло.

— Попробуй сделать хоть что-то еще в этом роде, и клянусь, я немедленно перережу тебе глотку. Понятно?