Книга Король Терний, страница 40 – Марк Лоуренс

— Видишь их? — пророкотал у меня за плечом Горгот. Его глубокий густой голос всегда поражал меня.

— Если ты имеешь в виду горы, то да, если что-то другое — нет.

Горгот вытянул руку с толстым пальцем, почти таким же, как рука Гога.

— Пещеры.

Пришлось долго приглядываться, и наконец я их увидел — отверстия зияли у основания крутого склона, весьма сходные с родным домом Горгота под горой Хонас.

— Да, вижу.

Мы направились к пещерам. Склон делался все круче и стал слишком опасным для лошадей. Мы оставили их с Грумлоу и Симом и дальше пошли пешком по тонкому слою оледенелого снега. Пики сыновей Халрадры торчали зазубренными обломками, выкованными неистовой силой. Старик же, напротив, казался обычной горой, никакого намека на кратер, и только когда мы перебрались через заваленную снегом лощину, перед нами вдруг открылось озеро.

— Счастлив сейчас? — Синдри поднялся за мной, осмотрелся и встал на камень, с которого ветер сдул снег. В противовес его тону, вид у него был счастливый.

— Красивый пейзаж, — сказал я.

Подошел Горгот с Гогом на плече.

— Мне нравится эта гора, — сказал Гог. — У нее есть сердце.

— У озера такой странный синий цвет, — сказал я. — Вода в нем ядовитая, что ли?

— Это лед, — пояснил Синдри. — Талая вода стекает со склона вулкана. Впадина глубиной около ярда, вода в ней промерзает, озеро так и стоит круглый год.

— Красота, — сказал я. Два факта опасно сходились.

Мы присели на корточки за камнями с подветренной стороны недалеко от края кратера, смотрели на странно синее озеро и ели остывшую еду, которую нам приготовили в дорогу на кухне Аларика.

— Какое сердце у этой горы, Гог? — Я отбросил в сторону куриные кости и облизал жирные пальцы.

Гог закрыл глаза и задумался.

— Старое, медленное, теплое.

— Оно бьется? — спросил я.

— Четыре удара, — посчитал Гог.

— Это с того момента, как мы начали подъем?

— С того момента, как мы увидели дым, — ответил Гог.

— Орел, — Роу воздел палец в подернутую дымкой голубизну над головой и немедля потянулся за луком.

— Ну и острый же у тебя глаз, Роу. — Я поймал его за руку. — Пусть птица летает.

— Ну и что дальше? — спросил Синдри, его наскоро заплетенные косички трепал ветер.

— Хочу заглянуть в пещеры, — сказал я. Находка Горгота вдруг стала для меня чем-то значительным. Даже ценным.

Мы начали спускаться, странно, но это оказалось более сложной задачей, чем подъем, словно Халрадра не хотел нас отпускать. Камни сразу крошились, стоило наступить, а лед только помогал потерять равновесие. На очередном повороте мне пришлось схватить Синдри за локоть, когда земля ушла у него из-под ног.

— Спасибо, — проворчал Синдри.

— Аларика вряд ли обрадует новость о том, что он потерял последнего из своих сыновей, — сказал я.

Синдри рассмеялся.

— У подножия я бы все равно остановился.

Горгот шел, ногой сбивая все камни, которые могли бы послужить опорой. Гог предпочел быстро бежать, чем превратиться в лепешку, если гигант упадет.

Мы добрались до места, где оставили Сима и Грумлоу. Братья вольготно расположились на камнях и по очереди курили трубку.

Чем ближе мы подходили к пещерам, тем сложнее было рассмотреть вход. Их было три; зияя чернотой чрева, они сливались с темной скалой. Один вход был достаточно большой, размером со ствол высокого дуба.

— Внутри кто-то живет, — сказал Горгот.

Я огляделся: никаких костей или экскрементов у входа.

— С чего ты взял? Признаков никаких нет.

Лицо Горгота мало что выражало, но тонкий наблюдатель по движению ребер и складок кожи мог определить, что он чем-то озадачен.

— Я их слышу, — объяснил Горгот.

— Острый слух и острое зрение. Я вот ничего не слышу, только вой ветра. — Я остановился и закрыл глаза, как учил меня наставник Лундист, и стал вслушиваться в вой ветра. Позволил звукам гор пройти сквозь меня. Отмел в сторону биение сердца и дыхание. Ничего.

— Я их слышу, — повторил Горгот.

— Будем вести себя осторожно, — предупредил я спутников. — Время доставать лук, брат Роу. Хорошо, что ты не истратил попусту стрелу на того орла в небе.

Мы привязали лошадей и приготовились к спуску в пещеры. Я сжимал в руке меч, Синдри вытащил из-за спины топор — отличное оружие с серебряной гравировкой в виде витого орнамента по краю лезвия.

И мы начали подбираться к входу. Я повел братьев с подветренной стороны — старая привычка, которая стоила нам лишнего получаса хода по склону. Когда оставалось ярдов пятьдесят, ветер принес запах обитателей пещеры — едва уловимый смрад животных.

— Наши друзья заботятся о чистоте у входа, — сказал я. — Не медведи и не горные кошки. Ты все еще слышишь их, Горгот?

Он кивнул.

— Они говорят о еде и битве.

— Все любопытнее и любопытнее, — сказал я. Мой слух не улавливал ни единого звука.

Мы медленно подобрались к большому входу в пещеру, с двух сторон находились входы поменьше и несколько проломов, в которые мог протиснуться человек. Стоя у входа, я не мог понять, как их можно было заметить, когда мы поднимались по склону к кратеру. Кроме раздробленной кости, застрявшей между камнями, вокруг никаких признаков обитателей пещеры. Ну, если не считать запаха.

Горгот вошел первым. За поясом у него торчал кистень: на деревянной рукояти три толстые цепи с острым металлическим билом на конце каждой. Чтобы била не распороли ноги при беге, Горгот надел кожаный фартук. Я никогда не видел этот кистень у него в руках, хотя, как ни странно, Горгот безоружный производил более устрашающее впечатление, чем вооруженный. За Горготом шли мы с Синдри, Гог втиснулся между нами, затем Сим и Грумлоу, последним шел Роу, подозрительно оглядываясь по сторонам.

— Далеко соваться не стоит, — проворчал Роу, — темень хоть глаз коли. — В голосе его не было и капли огорчения.

Гог поднял руку, и из кончиков его пальцев брызнул свет. Роу глухо выругался.

Я оглянулся, окидывая взглядом горные склоны. Россыпь камней и грязь у входа в пещеру кое-что напомнили мне. Где-то на заднем плане путались обрывки мыслей, пытаясь оформиться и выразиться словами.

— Мы пойдем дальше, — сказал я. — Еще немного. Хочу услышать то, что слышит Горгот. — В конце концов, он первым заметил пещеры и определил, что они обитаемы.

Несколько тоннелей вели вглубь горы. Самый широкий полого поднимался вверх.

— Сюда.

Под ногами скрипел песчаник, усыпанный мелкими камнями, но стены были гладкими, словно их кто-то отшлифовал. По ним ломко двигалась и плясала тень Горгота, которого со спины освещал своим огнем Гог. Ярдов через пятьдесят мы оказались в камере практически сферической формы, из нее вверх уходил тоннель, на этот раз крутой, как и склоны горы снаружи. В тусклом освещении пространство напоминало собор в Шартре. Наши тени замерли на гладких каменных стенах.