Онлайн книга «Призраки дождя. Большая книга ужасов»
Призраки приходят в дождь
Глава первая
Сезон Цую Дождь. Третий день. Окно размыло – и теперь везде вода. С утра лило стеной, сейчас моросит. Но все равно тоска. Так и помереть недолго. Лежишь, смотришь в окно, думаешь о вечном. Или вечное думает о тебе. У этих японцев не разберешь. Одежда влажная. Футболка, штаны, даже трусы. Волосы слиплись. Дождь… Из гостиницы они сегодня не выходили. И не пойдут. Что там, в этом болоте, делать? Приехали, называется… На Токио опустился туман. Сезон сливовых дождей, сезон цую. Надо не забыть спросить, кто предложил поехать в Японию в конце июня. Почему этого нельзя было сделать раньше? Кажется, Миха! Утопить его на первом же рисовом поле. Подводник! – Сань… ну, чего ты? – протянул со своей кровати Вадя. Со своей кровати… смешно сказал. Номер шириной с кровать. Причем одну. А их здесь как бы две. – Сань… – Отвали, а? – вяло огрызнулся Санёк. – Все, считайте, что я утонул. Санёк повернулся на бок. Ощущение, как будто в полной ванне соскользнул с бортика. Влажность сочетается с прохладой из кондиционера. Открываешь шкаф, и оттуда выходит ее величество Осень – дышит промозглостью и насморком. Из туалета тоже дышит. Словно они специально туда червяка сопливого посадили. Сидит теперь, копит сырость в порах, рождает плесень. Ночью проснешься, а тебя уже нет, осталась горка зеленого мха. – Сань… – Чего? Сырая футболка неприятно облепила тело. А дома тепло. Светит солнышко. Все зеленеет, птички поют… Здесь птиц нет, одни рыбы. И люди тоже – рыбы. – А чего мы сегодня делаем? Номер маленький, окно крошечное, под потолком. Смотреть в него не получается. Можно смотреть на него, а оттуда, как будто и нет прозрачной перегородки, льется стекло. Топиться будем, блин! И так, что ли, непонятно? – Конничива! О-гэнки дэс ка? [1] На пороге Каору. Стоит, улыбается, кланяется. И чего он все время улыбается? – Здорово, брат! – сорвался с кровати Вадя, но, не добежав до Каору, остановился. Если бы мозги размягчило окончательно, он принялся бы Каору обнимать и жать руку. Но сейчас еще не вечер, чтобы совсем с ума сходить. Вовремя вспомнил, что японцы терпеть не могут панибратства. Обнимешь разок, а потом извиняться вспотеешь. Они здесь все обидчивые до чертиков. При виде надвигающегося Вади Каору стал быстрее и мельче кланяться, словно воздух перед собой рубил. Не подпускал. Кинься Вадя на Санька с объятиями, Санёк бы тоже не обрадовался. Будут тут всякие тушки у него на шее висеть. – Конничива! – повторил Каору, мягко округляя звуки, забавно растягивая гласные. – Как поживаете? – Хреново поживаем, – пожаловался Санёк, спуская ноги с кровати. – Как вы в такой воде обитаете? У меня скоро жабры вырастут. – Цую, – с благоговением протянул Каору и заулыбался, заставив свои щеки наехать на уши. – Дождь – хорошо. Много риса – хорошо. Аобаамэ – дождь, освежающий зелень молодой листвы. – Значит, скоро прорастем! – Санёк бухнулся обратно на подушку. Прислушался, не капает ли на пол – матрас виделся большой губкой, наполненной водой. – А утром тоже этот самый обама был? – Онукэ. Обыкновенный ливень. Для риса тоже хорошо. – Ты чего пришел-то, Каору? – привычно суетился Вадя. – Дело какое? У Вади нежный голос и огромные глаза. Людей он берет лаской, добивает ею же. Своим занудством может распилить не только буханку хлеба, но и железные поручни в метро. Вчера проверили – распилил. А все потому, что никто не спешил ему отвечать, на какую станцию они едут. Каору стоял далеко, а внятно выговорить хотя бы одно японское слово никто не мог. – Дело, дело, – закивал Каору и снова заложил щеки за уши. Улыбаются тут с большим удовольствием. Их рисом не корми – дай поулыбаться кому-нибудь. Но стоит отвернуться, лицо становится каменным. Культурная нация, силы экономят. – Императорский сад собираться надо. Слива отцветает. Смотреть надо. Гортензия цветет. Смотреть надо. – Гортензия! – выкрикнул Санёк, садясь. Память даже не пыталась подкинуть картинку цветка с неприятным квакающим названием. – Сань, ты чего? – испугался Вадя. Который раз за сегодняшний день испугался. Что-то он пугливый. Это к дождю… Или к засухе? – Вставать надо, – с укором посмотрел на гостей Каору, но губы тянул, соблюдая этикет. – Надоело, – пробормотал Санёк. – Надоела мне твоя Япония, Каору! Третий день, а надоела! Хочется все послать к черту и наесться нормального черного хлеба. Каору поклонился. Санёк подумал, что вот, если метнуть в него подушку, он так же будет стоять, изображая радость жизни? Или использует прием карате и забросит всех обратно в Россию? Или наконец-то обидится на их постоянное нытье и пошлет к местному черту? – Япония – интересная страна. Ее надо полюбить, – пропел Каору и вынул из рукава календарик с видом горы. Запасливый! Все-то у него есть. После календарика пойдет открытка, следом плакат, видеофильм, а там и сама Япония в красках и запахах. – Дождь – хорошо. Но он закончится. – Когда? Перед Санькиными глазами был потолок. Идеально белый. Идеально ровный. Идеально… – Завтра. – Каору поклонился. – Завтра мы идем в Восточный парк дворца императора. Эти слова заставили Санька снова сесть. Даже вода из головы улетучилась. – На что спорим? – Он поискал глазами – что бы такое заложить? Телевизор? Пульт от телевизора? Провод? Мыло в ванной? Полотенце? Полотенце – хорошая вещь, в дождь полезная… – Не надо спорить, – мягко повел руками Каору. – Завтра дождь прекратится без спора. – А сегодня чего? – завел свою шарманку Вадя. – Сань, делать-то чего будем? – Вниз пойдем. Играть будем. Вспомнился полутемный холл, выключенный свет в лобби-баре, выступающие из мрака черные кожаные кресла, низенькие столики… – В прятки, что ли? Санёк дернулся лечь, но выражение круглого лица Каору заставило отложить заезженное движение. – В «Сто страшных историй» играть будем. – Это как? – сделал осторожный шажок назад Вадя. |